Да, я могу настраивать уже инициированные камни на конкретных людей. Не быстро, но могу. Но проблема как раз во времени. На ту же процедуру, на которую у Екатерины и выездного совета по инициации одаренных уйдет два дня, мне придется потратить несколько недель, и ускорить этот процесс никак нельзя. В начале нужно считать человека, настроится на него, настроится на камень, изменить его энергетическую структуру, не ломая. Пять часов на одну пару носитель-резонатор. Минимум.

Но и показывать, что я струсил, и мой блеф зашел слишком далеко, было категорически нельзя, ведь этот аргумент оказался той самой соломинкой что переломила хребет верблюду. Нет, Борис не поменял ко мне свое отношение в корне, но по крайней мере теперь мы могли начать диалог, а не монолог в стиле «поди, подай, принеси, не мешай». Пошел торг. И пошел он в совершенно неожиданной мне плоскости.

— Твой знаменитый в узких кругах авианосец. — проговорил Борис Владимирович. — Я так понимаю, что твой товарищ не в состоянии его покинуть.

— Верно. — ответил я, не сразу поверив, что император решил пойти мне на встречу. — Он буквально сросся с кораблем.

— Понимаю. — хмыкнул Борис Владимирович. — Технологии и знания. У вас нет ни того не другого.

— Не только у нас. У всей империи нет. — ответил я. — И с точки зрения безопасности страны это неприемлемо. Мы отстаем, и если противник придет с флотом, оснащенным такими двигателями и командой…

— Не придет. — уверенно сказал император. — Но это не помешает мне осмотреть то что у вас получилось.

— Если бы вы не отдали Генриха, пока я был занят лечением, мы смогли бы выторговать технологии и восстановление для Краснова. — вновь перешел я в атаку. — И чего вы в результате добились? Потери территории?

— Ты слишком узко мыслишь. — поморщился Борис. — Как я уже сказал, это реальная геополитика, договоренности могут меняться. К тому же никто бы не дал тебе технологии за одного бывшего паладина, даже признанного святым римским престолом, а уж теперь, после его отречения.

— Не понимаю. Не доверяю. — кивнул я. — Потому что поводов не было. Всё что вы говорите, всё хорошее что обещали или упоминали, либо сделано с жутким запозданием, либо вообще вопреки здравому смыслу. Если знали о терактах, могли сказать заранее. Если были в курсе внешней угрозы… да что там, где вы были и куда смотрели предыдущие годы?

— Успокойся… Судьба Генриха никак не связана с судьбой твоего друга, просто потому что у механойда и паладина, скажем так, были разные покровители. — ответил император. — Оправдываться я не намерен, не мальчишка, что же до пояснений, тебе элементарно не хватает образования.

— Интересно чья это вина? — фыркнул я.

— Только твоя собственная, чужак. — коротко бросил Борис. — Никто более не виноват в твоих бедах. А вот успехи — дело многих, не только твои, как бы странно и нелогично на первый взгляд это не звучало. Захочешь — поймешь сам. Что до моих действий, смотри, анализируй, учись. Возможно, сделаешь верные выводы.

— Пока я делаю самые простые выводы — потеряно несколько областей, страна под очередной угрозой гражданской войны и развала, а император-неимператор, сидит на троне и делает непонятно что, и сам не появляясь на публике, и другим мешая. — резко ответил я. — России нужны технологии, нужен флот, нужны заводы и войска. И я делаю всё чтобы они появились.

— Пока ты лишь усугубляешь церковное мракобесие, отдаляя страну от просвещения на столько, на сколько это вообще возможно. — выждав секунду ответил Борис. — И я готов пойти тебе на встречу, если готов ты. Ну а если нет, всегда можно поговорить с твоим наставником.

— Увы, но наставников в этом мире у меня никак не находится, они все быстро заканчиваются. — усмехнулся я, заставив Бориса едва заметно нахмурится. — Поможете разобраться в технологиях, поразивших Максима, а я постараюсь поменять концепцию действия ордена.

— Ты его распустишь. — жестко проговорил император.

— Кажется ТЫ не верно понял мои приоритеты. — ответил я, вновь обозначив границы. — Максим мне друг, и его жизнь важна, так же, как и жизни тех сотен и тысяч что уже вступили в орден, включая высшую аристократию, духовных лиц и многих других. Орден останется, но лишь я определяю путь его развития. И могу внести небольшие коррективы, если мы договоримся.

— Ты готов пожертвовать своим товарищем ради политических целей? — хмыкнул Борис. — А как же дружба.

— Он не единственный за кого я несу ответственность, и даже не один из сотни или тысячи. — ответил я. — Но тому, кто бросил на произвол судьбы целую страну этого, конечно, не понять.

— Тебе нужен хороший урок послушания. — покачал головой Борис.

— И что же ты мне сделаешь? — в голос рассмеялся я, заставив императора нахмурится. — Пока, все что ты делаешь, ведет лишь к вражде, между нами. Не знаю где ты пропадал, и что ты там делал, но я не твоя игрушка, не твой слуга и никогда им не буду. Хочешь получить врага — это запросто. Мы уже на грани. Либо поднимите жопу с чужого трона, ваше императорское величество, либо уже сядьте на этот стульчак и делайте дело основательно. Сделать две вещи одновременно у вас не выйдет.