– Смотрите, в меню есть куриный суп, например, – девушка с синими стрелами вместо глаз продолжала гнуть свою линию. – Если я захочу курицу, вы же ее принесете?

– Да, у нас есть блюда из птицы, – согласился бледный официант. – Рекомендую с розмарином, еще часто заказывают…

– Вот видите, – девушка вновь недослушала, поправляя на груди плоскую брошь из белого золота на цепочке. – Я прошу о точно таком же подходе. Принесите мой заказ.

Ее спутник захохотал, обнажая зубы в тон рубашке:

– Она не отстанет, я ее знаю. Несите гранаты!

Сидевшие поблизости посетители невольно начали обращать внимание на странную пару и особенно на симпатичную девушку в розовом платье с белым кожаным пояском на талии, выглядевшую старше своего молодого человека и которой вдруг захотелось гранатов. Экстравагантная выходка напоминала старинную уловку, когда бесконечно льющаяся речь вдруг нарушается внезапной тишиной, и всё вокруг настороженно обращается в слух.

Официант, стушевавшись, принял заказ и удалился. Администратор, потрескивая швами готового лопнуть платья, поплыла за ним, оставляя за собой нить дешевого парфюма.

– Лена, ты вытащила меня сюда, на другой конец города, куда я сквозь бесконечные предпраздничные пробки добирался почти три часа, чтобы заказать два граната? – Роман внезапно почувствовал неладное и напрягся. – Что случилось?

Девушка, игнорируя вопрос, словно его и не было, рассматривала публику, обводя празднично оформленный зал черными маслинами слегка косивших глаз. Огромная барная стойка, в глубине которой скрывалась кухня, переливалась неяркими новогодними гирляндами и, казалось, для Елены не было другого объекта на всем свете. Она всецело сосредоточилась на мелькающих тенях барменов, официантов, подскакивающих с заказами из всех уголков ресторана. Она не замечала только как внимательно, исподволь, следил боковым голубиным взглядом за ней и Романом, короткостриженый мужчина, сидевший рядом с девочкой, которым как раз принесли заказ: мороженое в большой матовой вазочке, апельсиновый сок, стакан шипящей от разрывающихся пузырьков минеральной воды и куриный шницель, величиной с приличного леща, припавший одним боком к желтеющему контуру картофельного пюре.

Девочка, забыв обо всем, принялась методично уничтожать холодную сладкую массу, а Дмитрий обратился к официанту:

– Вы не могли бы поменять приборы?

– Простите? – опешил официант, ища подвох.

– Принесите, пожалуйста, нож для стейка, – Дмитрий смущенно улыбнулся и пояснил, для достоверности схватив нож в руку: – Я ем очень тонкие ломтики, а стандартный нож только ломает шницель. Никакой эстетики.

– Ах, да, конечно, – официант сделал вид, что понимает этого лысого ценителя прекрасного с трехдневной щетиной, в грязных голубых джинсах и давно нестиранном, непонятного цвета, вязаном свитере.

Вскоре рядом с Дмитрием очутился, сверкая сталью и похожий на хирургический скальпель, с засечками-жабрами на деревянной ручке, нож.

– Дядя Дима, а зачем тебе нож? – отвлеклась на секунду Маша от яства. – Ты же дома только ложкой пользуешься и для супа, и для второго блюда. Мама смеется каждый раз, когда ты за ужином вилку в сторону убираешь.

Дмитрий мягко, с какой-то мальчишеской улыбкой, не вязавшейся с его внешностью, пояснил милой спутнице, что в ресторанах (особенно, в таком дорогом) принято есть правильно, используя нужные приборы, чтобы не отбить аппетит у других посетителей, а Маше следовало бы есть медленнее, чтобы не застудить горло и не заболеть, иначе мама больше не отпустит их вдвоем.

За столом, где веселились шумные коллеги, разом защелкали пробки открываемых бутылок шампанского, отчего Дмитрий от неожиданности подскочил, хватаясь за приборы. Это движение случайно заметил Роман:

– Мужик какой-то нервный, только дочку пугает. Давно пора расслабиться, Новый год на носу. Ему бы гладиатором в Колизее врагов мечом крошить или, на худой конец, на ринге носы ломать, а он своим видом только атмосферу ресторана портит, – поморщившись, он повернулся к Елене. – Может, ты ответишь на вопрос? Что мы тут делаем?

– Ты и сам сегодня беспокойный, – девушка увиливала от ответа, пряча правду за синими стрелками. – Закажи себе выпить, погаси тревогу.

Ресторан, этот кусочек фальшивой Италии с придуманным неумной студенткой-маркетологом названием и историей, в вечерний час заполнился до отказа. Предновогодняя суета, неутомимый поиск дешевых и роскошных, зачастую бесполезных и даже передариваемых, презентов не препятствовали наполнению кафетериев, столовых, харчевен, бистро и остальных подобных заведений. Так было во все времена, даже в самые отчаянные и лютые, и, кажется, если вдруг произойдет ядерный взрыв, то и на фоне характерного гриба на горизонте люди в дивных ресторациях будут требовать бифштекс прожарки medium-well и жаловаться на неподобающее их статусу обслуживание. Все так же дамы и господа будут стремиться угнездиться возле огромного окна с видом на просторный проспект или на веранде, где тонкая перегородка станет единственной преградой между ними и снующими взад-вперед уставшими после тяжелой смены неудачниками с заводов и комбинатов, городскими обывателями, унылыми зеваками. Как и всегда, дорогим гостям возле окон будут безразличны мелькающие серые тени по ту сторону жизни, более того, они и одного-единственного взгляда не бросят на улицу, хотя бронировали «лучшие места» заранее.

– Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к алкоголю, – нахмурился Роман, ощупывая светло-серыми глазами лицо Елены, которая теребила кожаный, в тон поясу, браслет на левой руке. – Себе закажи лучше. Разрешаю тебе сегодня напиться.

– А мне уже нельзя, – она словно ждала возможности произнести это: форточку открыли, куда ворвался мощны поток ветра, едва не разбив тонкую пластинку стекла.

– Ты хочешь сказать…, – он осекся, надеясь, что если не договорит, то ничего и не случится, ничего не будет. Надо, надо остановиться на этом. Нельзя продолжать, представлять, думать об этом нельзя!