Шрифт:
Мой бедный папа пошел в школу в пятилетнем возрасте, а покинул школьные стены в 54 года, после того как проиграл выборы и лишился работы. Его нейронные пути были изношенными и глубокими. Он уже не способен был измениться.
Хорошей новостью является то, что люди теперь живут дольше. Но есть и плохая: деньги у них могут закончиться, пока они еще живы. Сегодня десятки миллионов беби-бумеров находятся в том же положении, что и мой отец в свое время. Вопрос лишь в том, успеют ли они поменяться… пока у них еще не кончились деньги.
Как меняется человек?
В 1994 году мы с моей женой Ким отошли от дел. Ей было 37 лет, а мне 47. Дело в том, что за десять лет мы достигли финансовой свободы, так что нам уже не нужно было работать и надеяться на поддержку государства и пенсию. Мы добились этого с помощью финансового образования – того, которое не преподают в наших школах.
Люди часто спрашивали, как нам удалось отойти от дел в таком молодом возрасте, и, поскольку нам трудно было объяснить все это словами, мы вместе с Ким разработали в 1996 году настольную игру CASHFLOW.
Почему именно игру? Мое финансовое образование тоже начиналось с настольной игры. Когда мне и сыну богатого папы было по девять лет, богатый папа частенько играл с нами в «Монополию», используя эту игру в учебных целях. «Монополия» заложила в моем мозге финансовые нейронные пути. Уже в девять лет я хотел быть профессиональным инвестором, как богатый папа, а не профессором, как мой бедный папа.
Вместе с Ким мы играли в «Монополию» в реальной жизни, просто следуя правилам этой игры, где можно приобрести четыре зеленых домика и один красный отель. Большинство молодоженов после свадьбы мечтают о покупке собственного дома. Мы с Ким мечтали о покупке недвижимости, которую можно сдавать в аренду.
Сегодня у нас тысячи таких объектов недвижимости – жилых домов, торговых помещений, «красных» отелей, полей для гольфа, нефтяных скважин, лицензий и фирм. Мы можем позволить себе не работать, потому что освоили игру в «Монополию» в реальной жизни.
Поначалу дело шло туго. Как и подавляющая часть молодоженов, мы не располагали большими деньгами. В свободное время посещали семинары по инвестициям в недвижимость и искали любую возможность использовать полученные знания на деле. Совершали кучу ошибок, но учились на них. Нам потребовалось 10 лет для того, чтобы добиться месячного пассивного дохода в размере 10 тысяч долларов при личных расходах, составлявших 3 тысячи долларов. Мы не стали такими богатыми, как Билл Гейтс, но были финансово свободными.
Меня часто спрашивают, является ли инвестирование в недвижимость единственным способом достижения финансовой свободы, дающей возможность не работать уже в молодом возрасте. Конечно же нет. Вот слова богатого папы: «Существует миллион путей к финансовому раю. Но, к сожалению, миллиарды путей ведут к фи-нансовому аду». Ваши возможности по достижению финансовой независимости ограничены лишь силой воображения. Поэтому Альберт Эйнштейн говорил: «Воображение более важно, чем знания».
Деньги сами по себене приносят богатства. Нассделали богатыми курсы, которые мы посещали, ошибки, которые мы допускали, люди, с которымимы знакомились, и знания, которые мы приобреталив ходе игры в «Монополию» в реальной жизни. Мы былиактивными инвесторами, а не пассивнымивкладчиками в пенсионныепрограммы.
Кое-кто из этих слов делает вывод, что знания вообще не имеют значения. Это не так. Они нужны для поддержки воображения. Без базовых финансовых знаний финансовое воображение и мечты людей могут превратиться в финансовые кошмары. Одно только воображение без знаний может привести к ошибочным представлениям. В 2000 году люди вкладывали миллиарды долларов в пузырь интернет-компаний, у которых не было ни бизнеса как такового, ни доходов, ни менеджмента.
То же самое происходило и в 2008-м, когда миллионы людей стали «инвесторами в недвижимость». Я до сих пор помню, как те, кто арендовал квартиры в нашем жилом доме, вдруг приходили к идее вместо съемного жилья приобрести для себя «дом мечты» за 350 тысяч долларов в надежде затем перепродать его еще дороже. Многие из них с трудом выплачивали ежемесячную арендную плату, но в мечтах видели себя Дональдом Трампом.
Семнадцатого мая 2007 года председатель Федеральной резервной системы США (ФРС, Федеральный резерв) Бен Бернанке заявил:
«Мы считаем, что негативные проявления в сфере субстандартных кредитов на недвижимость носят ограниченный характер, и не ожидаем, что они окажут существенное влияние на остальные отрасли экономики или финансовой системы» [выделено мною].
В январе 2008 года меня пригласили на телеканал CNN для участия в передаче Вульфа Блицера. Там я заявил, что компания Lehman Brothers находится на грани разорения. Вульф мне не поверил.
Пятнадцатого сентября 2008 года Lehman Brothers объявила о банкротстве.
В тот день началась Великая рецессия, которая, по сути, являлась депрессией. Ее следствием стала потеря капиталов в масштабах, которые большинство американцев даже представить себе не могли. Пятнадцать миллионов людей остались без работы. Рынок недвижимости просел на 7 триллионов долларов, а фондовый рынок – на 11 триллионов.
Журнал Fortune писал:
«Бен Бернанке и другие официальные лица заявляют, что не располагают необходимыми инструментами для спасения Lehman».