Когда же начали идти на приговора арестованные без денег (т.к. был введён порядок, что деньги отбирались при аресте), то, по распоряжению Янковича, а впоследствии начальника горотдела [Б.П.] Болдина, с санкции бывшего начальника УНКВД [П.А.] Коркина, договорились, что каждому этапируемому с тюрьмы в Горотдел выдавалось на руки по 3 рубля, якобы для питания на этапе, но в действительности эти деньги за незначительным исключением никогда на них не расходовались, а под видом приобретения для них продуктов отбирались, приводились приговоры в исполнение, а затем с участием Янковича, меня, Мащенко, Савичева, Сабанского, Новикова (работника гаража) устраивалась выпивка и ужин в той же комнате, где приводились приговора... Снятая одежда с расстрелянных шла в кладовую. Разновременно при Янковиче раздавались вещи осуждённых Савичеву, Хлебникову (бухгалтеру ГО), мне, Сабанскому и Мащенко. Наибольшее количество отправлялось на квартиру Янковичу... Наглость Янковича доходила до того, что когда расстреляли одного инженера с завода № 29, то присутствующий тут же Янкович велел снять с него костюм и пальто и отнести к нему в кабинет, что и было сделано» [86] .

В феврале 1939 г. под судом трибунала оказались работники внутренней тюрьмы УНКВД по Харьковской области: начальник тюрьмы В.П. Кашин, помощники коменданта П.С. Таран и П.П. Топунов, надзиратели И.П. Рудь, С.А. Руденко и Г.П. Пушкарёв. Судом было установлено, что они на протяжении четырёх месяцев в 1937-1938 гг. отбирали деньги у смертников, сопровождая грабежи избиениями. Мало того, мародёры выбивали у расстрелянных золотые зубы, а различные вещи своих жертв продавали на рынке. Выбор у них был изобильный: в подвале тюрьмы Харьковского УНКВД только с 9 августа 1937 г. по 11 марта 1938 г. были расстреляны 6.865 человек. Первоначально Кашин и Руденко были осуждены к высшей мере, но военная коллегия Верховного Суда СССР заменила им расстрел на 10 лет заключения; Таран и Рудь отделались 5 годами лагерей, Пушкарёв — 2,5 годами исправительных работ, а Топунов — условным наказанием [87] .

В январе 1941 г. военным трибуналом войск НКВД Киевского военного округа была осуждена группа работников — исполнителей приговоров — Уманского РО НКВД, которые в конце 1937 г. занимались мародёрством. Глава группы палачей С. Абрамович и подчинённые ему Г. Петров, Л. Щербина, Н. Зудин и другие снимали с осуждённых к расстрелу одежду и отбирали деньги. Абрамович основную часть денег оставлял себе, а остальными делился с рядовыми исполнителями. Всего у расстрелянных было похищено 42 тыс. руб. [88]

Откровенный садизм практиковался очень многими расстрельщиками во всех регионах СССР. Один из бериевских подчинённых К. Савицкий в 1953 г. утверждал: «К тем арестованным, которые давали признательные показания, меры физического воздействия в процессе следствия не применялись. Но при приведении приговоров в исполнение их обязательно избивали по указанию Берия, который говорил: "Прежде чем вести их на тот свет, набейте им морду"». Очевидец расстрелов в Тбилиси эпохи «Большого террора» показал в 1954 г.: «Жуткие сцены разыгрывались непосредственно на месте расстрелов. Кримян, Хазан, Савицкий, Парамонов, Алсаян, Кобулов... как цепные псы набрасывались на совершенно беспомощных, связанных верёвками людей, и нещадно избивали их рукоятками от пистолетов» [89] .

Аналогично вели себя украинские чекисты. Сотрудник Запорожского горотдела НКВД УССР Г.Я. Доров-Пионтошко в 1939 г. поведал о таких преступлениях своего начальства: «Одновременно хочу остановиться на той практике, которая была введена Болдиным при выполнении приговоров. Болдин и сотрудник Горотдела Гонтаренко перед приведением приговора в исполнение вызывали арестованных и, под видом начала снова их допроса, зверски избивали палками и специальной резиной. Это инсценировалось вопросами: "Признаёшь ли себя виновным?" и били до тех пор, пока осуждённый не заявлял, что он виноват, после чего приводили приговор в исполнение. При этом всегда присутствовал вахтёр Мащенко, мне же часто почти силой приходилось уводить осуждённого, а часто после побоев уносить».

Как отмечал украинский историк В.А. Золотарёв, с исключительной жестокостью издевались над смертниками харьковские чекисты. Следователь П.Т. Павлюк специально обратился к начальнику УНКВД по Харьковской области Л.И. Рейхману с просьбой разрешить избить осуждённого к ВМН «резидента польской разведки» Желиховского с целью «получения показаний о всей его вражеской деятельности». Получив разрешение, Павлюк бил Желиховского, пока тот не умер.

Василий Лебедев в 1937-1938 гг. был начальником Особого отдела УНКВД по Житомирской области УССР, пытал арестованных, участвовал в массовых расстрелах, избиениями вымогал у осуждённых к ВМН показания на невинных людей. Известно, что тамошние чекисты одну 67-летнюю женщину забили в гараже лопатой. В 1940 г. его исключили из партии за, в том числе, «применение извращённых методов при проведении приговоров в исполнение» и осудили на пять лет. Но уже в 1941 г. В.Е. Лебедев был освобождён из заключения в связи с отменой приговора военной коллегией Верхсуда СССР [90] .

Не отставала и Сибирь — что в жестокости к жертвам, что в снисходительности к палачам. А.С. Алексеев в 1937-1938 гг. руководил Минусинским оперсектором УНКВД по Красноярскому краю и организовывал массовые операции по исполнению смертных приговоров. О том, как Алексеев экономил патроны, свидетельствовали его подчинённые. Так, «Никитин показал, что выполняя операцию по приведению постановлений о расстреле над большим количеством репрессированных, Алексеев должным образом проведение этой операции не организовал, процесс носил мучительный характер, т.к. многие из репрессированных оставались раненными и по указанию Алексеева их добивали ломом». Когда подчинённый осенью 1937 г. ему доложил, что один из своры пьяных палачей (А.И. Королев) пытался взорвать осуждённого с помощью электродетонатора, Алексеев заявил: «Не то ещё делали, главное — быстрее расстреливать да беречь патроны». Один из чекистов показывал: «... Один раз, в октябре 1937 года, пришлось быть в подвале при проведении одной из операций и видеть, что расстрел производился сотрудниками, находившимися в нетрезвом состоянии и в обстановке полной дезорганизации».

В 1938 г. Алексеев и помощник начальника Хакасского облуправления НКВД И.И. Дзедатайс были признаны виновными в том, что, «являясь руководителями операций по приведению в исполнение приговоров над лицами, которым назначалась высшая мера наказания, проявили халатность и бесконтрольность за подчинёнными, что привело к систематическому употреблению спиртных напитков сотрудниками во время проведения данных операций и бегству 3-х граждан из подвала, где производились расстрелы, а Дзедатайс И.И., кроме того, совместно с Новоселовым И.К., Королевым А.И. и другими работниками оперсектора, лично участвовал в издевательствах над осуждёнными». За «дискредитацию звания сотрудника НКВД» Алексеев и другие Особым совещанием при НКВД СССР 22 октября 1938 г. были осуждены.