Колин на себе испытал способность человеческого разума сбивать с толку и вводить в заблуждение. Даже если у вас самые лучшие намерения, разум может сбить вас с пути подобно хорошо экипированному солдату, идущему в неправильном направлении. История Колина напоминает другую, суфийскую.

Стояла абсолютно безмолвная черная ночь, освещаемая лишь тонкой полосой полумесяца. Посреди этой ночи Ходжа Насреддин выбежал на деревенскую площадь, крича во все горло:

– Помогите! Грабят!

Соседи всегда заботились друг о друге и поэтому сразу выскочили из домов с криками:

– Где вор?

– У меня дома, – ответил Ходжа.

– Ты видел вора или слышал его? – спросил кто-то из соседей.

– Ни то ни другое.

– Тогда откуда ты знаешь, что он там?

– Мне говорили, что взломщики работают в абсолютной тишине в темноте ночи, – ответил Насреддин. – Поэтому, когда я проснулся в кромешной темноте, в которой не было ничего не слышно и не видно, я понял, что в моем доме, должно быть, орудует грабитель.

– И что же он забрал? – спросил еще кто-то, отсмеявшись.

– Идите и посмотрите сами.

Люди зажгли факелы, и спрашивающий зашел с Ходжой в дом. Мужчины огляделись, но, казалось, все было на своих местах.

– Видите, какой он умный, – прошептал Насреддин, – он взял все, что у меня было, но заменил это копиями, чтобы я ничего не заметил.

Разум, обманутый фантазиями, слухами и бабушкиными сказками, временами приходит в неистовство и полностью игнорирует реальность нашего мира. Эта история – еще одно напоминание о важности обуздания разума, поскольку он своими яркими выдумками формирует мышление, которое видит противоположность и дуализм в любой ситуации, а также создает хаос, несчастья и заблуждения.

Медитация – одно из лучших средств против подобного бесчинства. Она не только успокаивает ум, но и открывает нам основополагающую реальность, объединяющую, казалось бы, абсолютно несопоставимые противоположности. Таким образом мы можем побороть свой негативный тип мышления, в котором хорошее противопоставляется плохому, а правильное – неправильному.

Эта история также напоминает об одном ценном инструменте, которым мы можем воспользоваться на духовном пути, – о чувстве юмора. Божественное обладает им в избытке! Но мы тоже можем «выделять» его, подобно сладкому священному нектару, происходящему от довольства, и более широкого, терпимого взгляда на события, который мы обретаем благодаря медитации.

В древнем городе Бенаресе однажды проходила большая ярмарка. Тысячи людей стекались туда отовсюду, чтобы принять участие в ежегодном празднике.

Пришел в город и старый, мудрый сиддх, достигший полного просветления. В вечном состоянии блаженства он, казалось, плыл по дороге точно во сне, не обращая внимания на шум, суматоху и возбуждение, царившие вокруг него. В какой-то момент он присел отдохнуть в тени баньянового дерева, ибо день становился все более жарким.

Прислонившийся к дереву, он был так погружен в экстаз божественной любви, что все видевшие его принимали за пьяницу. Про святых, погруженных в состояние восторга, часто так думают.

Один из проходящих мимо людей, горячий поклонник марихуаны, как раз недавно употребил порцию местной травки. Увидев сиддха, прохожий подумал, что нашел товарища и соратника в своем пристрастии.

– Здравствуй, брат, – сказал он и лег на землю под деревом рядом с мудрецом.

Вскоре, стремясь укрыться от полуденной жары, к ним присоединились еще несколько путешественников. Один из них был жаден до алкоголя, другой – до чужих денег, а третий же был ученым-пандитом [5] .

Все четверо рассматривали сиддха, и каждый думал о своем. Первым заговорил выпивоха.

– Послушайте, – сказал он. – Этот парень, должно быть, опустошил по меньшей мере бутылку чего-то крепкого и, наверное, перестарался. Я в день выпиваю две бутылки, но меня никогда так не развозило.

Любитель ганджи не согласился:

– Э, нет, брат, он не из тех, что пьют спиртное. Очевидно, он только что выкурил какой-то хорошей травки.

Вор ничего не сказал: он не сводил глаз с карманов сиддха, ожидая, когда остальные уйдут, и думал о том, как легко было бы ограбить этого человека в столь беспомощном состоянии.

Наконец вмешался пандит:

– Вы разве не видите, что этот человек – великий сиддх, явно наслаждающийся состоянием высшего блаженства? Вы все глупцы, проецирующие на него собственные глупость и невежество.

Через некоторое время мудрец пришел в себя. Выглядел он совершенно трезвым и посвежевшим; он встал, улыбнулся, поклонился своим соседям и отправился в путь. Он совершенно не обращал внимания на то, что происходило вокруг него, ибо пока другие проецировали на него самих себя, он оставался собой. Чужие мысли не сбивали его измененное и возвышенное состояние и уж точно не становились его частью.