Сейчас, как и тогда она, так и могла определить причину своего замужества: то ли это была симпатия к соратнику по борьбе, то ли просто хотелось поддержать более слабого товарища. Она по-прежнему, как ей казалось самой, она любила лишь одного человека и этим человеком бы ее сосед по улице Евгений Варшавский, тот самый, кто помог ей избежать ареста в Казани. Иногда она мысленно сравнивала своего мужа с Варшавским, и каждый раз в этом сравнении проигрывал муж. Но тогда она отказала ему, выбрав почему-то не его, а революцию. Жалела ли она об этом – скорей всего нет.

Через месяц, Катерине удалось совершить побег. Дорога до Петербурга заняла у нее более месяца. Лишь только через полгода она узнала, что ее законный муж заболел скоротечной чахоткой и скончался, так и не дождавшись своего законного освобождения. За три года, которые ей пришлось провести в тюрьме и ссылке, революционное движение в России обрело новое качество: вдохновителем, организатором и руководителем стал Ленин.

***

Из Петербурга Катерина перебралась в Екатеринослав. Она сняла небольшую комнатку и стала пытаться наладить связь с подпольем Киева. Все это не могло не привести к тому, что ей вновь заинтересовалась местная полиция, а затем сотрудники охранного отделения. Она снова оказалась на грани провала. Вечером, собрав свои вещи и, воспользовавшись черным ходом, она вовремя покинула свою квартиру. Купив на вокзале билет, Катя выехала в Полтаву.

– Катерина? – встретив ее в дверях, произнес Кутепов. – Как вы рискнули приехать сюда? Вы же, наверняка, знаете, что мы под надзором полиции…

– В Екатеринославле меня ожидал арест. Охранка, фиксировала каждый мой шаг, вот я и решила уехать к вам, в Полтаву.

– Смелая вы женщина….. У вас есть, где переночевать?

– Да….

– Тогда до завтра. Встретимся в полдень, в кафе «Перекресток». Знаете, где это?

– Нет. Думаю, что извозчик знает, довезет.

– Я тоже так думаю, тогда до завтра.

День выдался жарким. Катя остановила пролетку и, подобрав подол своего светлого платья, легко забралась внутрь.

– Простите великодушно. Вы знаете кафе «Перекресток»?

Извозчик кивнул и рукой провел по окладистой бороде.

– Это заведение господина Игнатова? Кто его не знает, богатое заведение.

– Вот и довезите меня до него.

Катя откинулась на спинку сиденья и приподняла вуаль, которая скрывала ее лицо. Расплатившись с извозчиком, она направилась в кафе. Она сразу узнала связного. Мужчина в светлом костюме сидел за столиком в углу помещения и маленькими глотками пил ситро.

– Не желаете, барышня? – спросил он и пододвинул ближе к ней пустой бокал. – Жарко сегодня.

– Спасибо, но мне чашечку кофе, – произнесла она, подошедшему официанту.

Тот мило улыбнулся и быстро удалился исполнять заказ.

– Как добрались? – поинтересовался он у Катерины. – Организация считает, что вам нужно срочно уехать из города. Нам стало известно, что охранка планирует ваш арест.

Катерина мило улыбнулась и в упор посмотрела на связного. Она достала из сумочки носовой платок и коснулась им уголков рта.

– Откуда у вас подобные сведения? И куда я должна убыть?

– Для начала в Одессу. Там вас встретят люди из издательства «Искры».

Катя снова улыбнулась.

– Это приказ или просьба? – спросила она связного.

Мужчина промолчал и, взяв в руки шляпу, хотел встать из-за стола.

– Как мне с ними связаться?

– Вот адрес, – произнес связной и молча, пододвинул ей небольшой листочек бумаги. – Здесь адрес. Пароль – я по объявлению. Вы сдаете комнату? Отзыв – Вы опоздали, комната уже сдана.

Мужчина встал и, улыбнувшись ей, вышел из помещения.

***

Евгений Варшавский бросил недокуренную папиросу в урну и, взявшись за поручни вагона, быстро поднялся по ступеням внутрь вагона. Он открыл дверь купе и невольно отшатнулся в сторону. Из купе, словно живой человек, вывалился густой табачный дым, перемешанный с запахом спиртного.

– Заходите, Евгений, – произнес штабс-капитан. – Присаживайтесь. Пить будете? Мы здесь в узком кругу решили отметить наши награды.

Варшавский отрицательно замотал головой.

– Без меня, господа, без меня. Мне сегодня не до вина…

– Бог с вами, поручик. Некто вас неволить не собирается. Здесь нет детей, едим не на прогулку, а на фронт. И никто из нас не знает, кроме Бога, что будет завтра…. Однако, своего Георгия и звание нельзя не обмыть в бокале вина. Вы же боевой офицер, а не гимназист.

– Ваше благородие! – услышал Варшавский у себя за спиной.

Он оглянулся. Перед ним стоял солдат и, приложив руку к козырьку фуражки, начал докладывать.