Прошу! Молю Вас! Приезжайте в дом отчий, милая Маго! Я больше этого вынести не сумею!

Ваша преданная и всегда Вас искренне любящая Олли»

Я раз пять перечитала витиеватое письмо няни. Сестра погибла? Да что за бред! Скомкав письмо, запустила руки в волосы.

– А-а-а, - протянула едва слышно. Посмотрела на потолок, на пыльную простенькую люстру, нашла паутину в углу над платяным шкафом.

Няня не стала бы писать такое письмо без причины. Но поверить в смерть сестры мне никак не удавалось. Ну бред же! Кому она дорогу перешла? Да не могла!

Если я туда приеду, а сестра окажется дома, я такую бучу там устрою! Или это их хитрый план, как меня заманить в гости? Уж на такое-то событие я бы всё-таки взяла отпуск.

И так, уверив себя, что это просто очень глупый план сестры по моему выманиванию, я пошла к начальнику отдела просить две недели отпуска. Он как раз намекал на то, что неплохо бы мне уже отдохнуть.

***

– Маго, милая!
– с крыльца сбежала полная немолодая женщина, кутаясь в тёплый платок. По её измождённому лицу и полным слёз глазам я тут же поняла, что письмо не врало. И мои хлипкие надежды на розыгрыш окончательно развеялись.
– Вы приехали!

– Всё твои новости, няня, - пробурчала, терпеливо ожидая, когда женщина перестанет меня обнимать. Эмоции я давно научилась сдерживать, и печаль свою задавила где-то глубоко внутри себя.
– Так и что случилось?

– Пойдёмте сперва в дом, отужинайте, - няня громко всхлипнула, промокнула глаза бирюзовым платочком. И подхватив меня под руку, повела в дом.
– Совсем уж исхудали в своём Тиссале.

– Ня-аня-а, — недовольно протянула. Больше пяти лет меня не было в родных краях. Хотя я бы и дольше тут не появлялась. Не нравился мне этот город, всё время чудилось что-то странное. Да и матушка с сестрой вели себя чрезвычайно загадочно. Так что сбегала я из этого города с облегчением, что больше сталкиваться с местными странности не придётся. Даже письмами мы практически не обменивались. Так, раз в пару месяцев что-нибудь напишем друг другу.

В обеденной зале уже сидела матушка, непривычно осунувшаяся, ставшая как будто полупрозрачной женщина. Ранее пышущее здоровьем и жизнерадостностью лицо побледнело, глубокого синего цвета глаза запали. Даже пышная золотистая копна волос превратилась в куцый хвостик. Сердце кольнуло. Да, я перестала чувствовать былую привязанность к матери, какую испытывала в детстве, но даже сейчас её облик меня печалил. Нестерпимо захотелось закурить, и я тут же вынула сигарету.

– Маго!
– охнула няня, прикрыв рот руками. В её взгляде причудливым образом смешались недоумение и недовольство. Я цыкнула на няню и попросила её нас покинуть. Женщина надула пухлые губы, но всё же молча ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

Я села напротив матушки, стряхивая пепел в бокал с красным вином. Передо мной стояла тарелка со свиным стейком и запеченным картофелем, овощной салат и небольшая тарелочка с разными сырами. В этом доме любой приём пищи не обходился без сыра, матушка и сестра его безумно любили. Да и я раньше от него была без ума, но, уехав из дома, перестала его есть, чтобы не вспоминать прошлое.

– Здравствуй, Маго, - когда-то звонкий голос матери стал непривычно тусклым, тихим, она едва не шептала. Она смотрела исключительно в центр круглого стола, где возвышалась ваза с тёмно-красными цветами. Шесть роз.

– Здравствуй, матушка, - я сделала очередную глубокую затяжку.
– Что произошло?
– решила не тянуть, неосознанно желая сбежать от такой чужой мне матери.

– Что же, даже не поинтересуешься моим самочувствием?
– она горько усмехнулась, не отрывая взгляда от вазы. Поплотнее закуталась в чёрную шаль.

– Хреновое, я же вижу, - резко ответила. Не знаю, почему, но говорить вежливо у меня не было ни малейшего желания. Наверное, обида на неё всё ещё крепко держалась внутри меня. Обида на то, что мне они предпочли свои странные дела. Почти что бросили меня когда-то.

– Ты изменилась, - наконец матушка посмотрела на меня.
– Стала жёстче.

– Жизнь заставила. Выживать одинокой девушке на свои средства крайне тяжело.

– Что же не осталась дома?

– И к чему бы это привело? Я и так едва рассудка не лишилась в этом проклятом городе, - зло прошептала. Бросила окурок в бокал и полезла за новой сигаретой.

– Ты лишь не желала принять саму свою суть, - матушка покачала головой.

– Вот только не надо про эти свои мистические сути, а? Хватит с меня этого бреда! Больше я в это не поверю. Говори, что произошло.

– Ох, дитя моё, оно тебя найдёт, как ты не отнекивайся, - взгляд матушки вновь вернулся к вазе. Я недовольно цыкнула. Эти разговоры мне осточертели ещё в юности. Она всегда говорила про какую-то мою суть, а когда не дожидалась какого-то эффекта от своих слов, уходила с разочарованием на лице. И пояснять ничего не желала.
– Равию нашли в поле за городом, высушенную, с метлой в руке. Это всё, что нам сообщили, - из глаз матери полились слёзы. А я почувствовала себя распоследней сволочью. Могла бы хоть сегодня не ругаться с ней! Матери и без того тяжело.