После обеда я вышел из больницы, нашел поблизости цветочный ларек, купил самый большой и красивый букет, какой только мог позволить на свои деньги, и пошел с ним к Громову, предварительно по телефону выяснив, где его искать.

— Док, я ухожу, — с порога заявил я. — Я поступил в Академию магии и сегодня уезжаю.

— Вот как! — поразился Громов. — Удивительно, насколько я знаю, вы раньше не были замечены в обладании магией… Просто удивительно!

— Видимо, смерть что-то такое во мне пробудила. — Я выдавил из себя кривую ухмылку. — Жаль только, с памятью так не работает.

— Так ничего и не вспомнили? — вздохнул Громов. — Ну, вы телефон у себя оставьте, и если вдруг что…

— Обязательно, — пообещал я. — У меня тоже взамен будет просьба. Передайте этот букет Джулин. Медсестре, которая за мной ухаживала поначалу.

— Само собой, — кивнул Громов. — Передадим в лучшем виде!

— И спасибо, — чистосердечно поблагодарил я. — Пусть даже ничего не получилось, все равно спасибо за попытки.

— Отчего же «ничего» не получилось? — хитро улыбнулся доктор. — Пусть получилось не все, но что-то — тоже результат!

Я кинул быстрый взгляд на экран его компьютера, где колонки текста перемежались графиками и диаграммами, и тоже улыбнулся:

— Ну тогда мы в расчете. Увидимся!

— Оч-чень на это надеюсь! — воодушевленно ответил доктор и поправил очки. — Удачи в Академии!

Я вернулся в палату, взял все свои вещи и отправился на причал.

Забавный факт — несмотря на то, что до Академии можно было за полчаса добраться по земле, на каком-нибудь автобусе, или машине, поступивших первокурсников доставляли на место водным путем, растянув это на целых шесть часов.

Корабль, целиком сделанный из стали, чего я раньше никогда не видел, был размером с самый большой линкор, что я встречал на морских гладях моего мира, но при этом считался даже не средним, а скорее средне-малым.

Кое-что в Сети я успел прочитать на этот счет, и вроде как подобный способ доставки молодого пополнения в место их обучения даже нес какой-то там символизм.

Правда я так и не понял, какой.

Вроде как, это означало новое рождение, уже не просто человеком, а магом, но хоть убей — я не видел никакой связи между тем и этим.

Тем не менее, на борт корабля я поднимался с охотой — интересно же посмотреть на то, чего раньше никогда не видел, и прокатиться на том, на чем раньше никогда не катался.

У корабля насчитывалось три палубы, где предполагалось веселье и кутеж, и еще несколько тех, на которых не предполагалось даже появляться — по крайней мере, абитуриентам.

На первой палубе располагались длинные столы, застеленные белыми скатертями и заставленные едой и напитками в свободном доступе. Здесь были и целиком запеченные поросята с яблоками в пасти, и мелкие птички, похожие на перепелок, с бумажными колпачками на ногах, зажаренные прямо целиком, куча разнообразных салатов, закусок, нарезок, фруктов, и поди разбери чего еще.

Часть блюд была мне знакома, часть я видел в первый раз, напитки же вообще все как один были яркими и цветастыми, так что непонятно было, наливаешь ли ты себе в стакан то, что можно пить, или это краска какая-то.

На второй палубе, находящейся над первой, устраивали развлечения практически на любой вкус. На любой аристократический вкус, само собой. Здесь стояло несколько столов для бильярда, имелся небольшой танцпол с громко играющей современной музыкой, имелись огороженные сетками поля для мини-гольфа и столы для настольного тенниса.

Третья палуба целиком представляла собой бассейн, что лично мне показалось странным. Не наличие бассейна именно там, а наличие бассейна в принципе. Вокруг и так воды — хоть закупайся до потери сознания, но нет, мы воду отдельно на корабле повезем.

Тем не менее, именно в бассейн и ломанулась почти что четверть взошедших на борт молодых парней и девушек. Всего нас было около пятидесяти, точнее я не считал, поскольку был занят поисками в толпе Ванессы Тюудор, лицо которой запомнил в мелочах, пусть и по фотографиям.

Тем не менее, беглый осмотр не помог в ее идентификации, поскольку очень многие по случаю солнечного дня были или в солнцезащитных очках на пол лица, или в широкополых шляпах или кепках, а то и в том и в другом сразу. Сказать, что эти аксессуары меняли лицо — ничего не сказать, поэтому я решил подождать, когда абитуриенты поднимутся на борт корабля и всё это снимут.

В конце концов, торопиться мне особо некуда — как только я поднимусь на борт, пути обратно не будет. Придется как минимум доплыть до Академии, потому что с корабля деться некуда — не в воду же прыгать в надежде доплыть до берега. Как максимум — придется задержаться еще и в Академии, если я по той или иной причине не смогу поговорить с Ванессой по пути.