— Ага… — ответил Нокс, и, моментально потеряв интерес к этой теме, снова принялся потрошить шкаф.

В конечном итоге он остановился на строгих красных брюках, с острыми стрелками, и желтой, но с красным воротником, рубашке с короткими рукавами. Став таким образом похожим на нарисованный язык пламени, он пригладил специальным гелем волосы так, что они стали напоминать какой-то стеклянный шлем, а потом наоборот яростно растер их расческой, превратив в подобие воробьиного гнезда, что выглядело, на мой взгляд, хоть и не намного, но все же лучше.

Когда Нокс наконец заявил, что он готов, до начала бала оставалось всего пять минут.

— Ну что, идем? — Он повернулся ко мне, впервые за все это время сменив выражение лица с недовольного на хотя бы нейтральное.

— Иди, — ответил я. — Я догоню.

— А-а-а, секрет, — понимающе протянул Нокс. — Ну ладно, давай. Не опоздай только.

И он вышел за дверь.

А я так и остался валяться на кровати и пялиться в потолок, отсчитывая про себя секунды. Потому что на самом деле весь мой сюрприз заключался в том, что я даже не собирался переодеваться.

Я мог бы попросить что-то у Нокса, благо, мы почти одинаковы и по росту и по комплекции, но даже этого я делать не собирался. Я собирался явиться на бал прямо как есть — в простой одежде, в которой ходил сегодня половину дня.

Потому что если я что-то и вынес из многократного наблюдения за тем, как аристократы из кожи вон лезут, чтобы оказаться самыми заметными, яркими и красивыми, так это неочевидный факт — среди ярких и красивых самым заметным будет тот, кто не ярок и не красив.

Да, я пойду против неписанных правил этого общества. Да, возможно, иные дамы особенно консервативных взглядов поморщат носики при взгляде на меня. Но главное — что эти взгляды будут. Главное, что среди них будет и взгляд Ванессы, единственной причины, из-за которой я вообще иду на этот проклятый бал. И исходя из всего того, что я наблюдал сегодня, она точно не станет морщить носик. Скорее уж улыбнется.

В конце концов, я же в Академии оказался как сирота без гроша за душой, у которого даже вещей с собой — один раз переодеться. Мне банально откуда взять бальный наряд, или как там называются эти обшитые рюшами пижамы?

А еще я опоздаю. Мне можно.

Мне — нужно.

В итоге я подошел к дверям большого зала только через пятнадцать минут после того, как часы показали нужное время. Из-за закрытых дверей тихо звучала легкая музыка и едва-едва слышные голоса.

Я толкнул створки дверей, что разлетелись от меня, как распахнутые крылья черного ангела, и вошел внутрь.

Голоса моментально затихли, и даже музыка, звучащая от натурального живого оркестра на месте преподавательского стола, стихла. Глаза всех присутствующих уперлись в меня.

Я обвел большой зал взглядом.

Столы, обычно находящиеся посередине, сейчас стояли сдвинутыми к стенам, но, как всегда, ломились от яств. Маленькие тарталетки, канапешки, крошечные бутерброды, нарезки, бутылки с шампанским и легким вином — короче, все то, что можно кинуть в рот, проходя мимо и не останавливаясь при этом.

Середина зала, освобожденная от столов, была отведена под танцпол и сейчас на нем застыла в неоконченном движении танца эффектная пара — Каролина Нова в ослепительно-белом обтягивающем платье и Виктор Тюудор в бархатном черно-красном фраке. Они оба смотрели на меня, при этом Нова — спокойно и хладнокровно, а Виктор — с хитрой улыбкой.

— Простите, опоздал, — в наступившей мертвой тишине произнес я. — Никак не мог выбрать, что надеть.

Ожидаемый взрыв смеха был мне ответом.

Напряжение, собравшееся в воздухе, моментально рассеялось. Пока остальные смеялись, я прошел к ближайшему столу и взял в одну руку красивую канапешку с оливкой и сыром и бокал с шампанским, внутри которого бегали веселые пузырьки. Развернулся обратно лицом к залу и увидел, что почти все уже отсмеялись и теперь снова смотрели на меня, будто чего-то ожидая.

— В чем дело? — нарочито невинно спросил я. — А, понял! Да, я готов, можно продолжать. Господа!

И, посмотрев в сторону небольшого оркестра, расположившегося на помосте преподавательского стола, я несколько раз махнул в воздухе шпажкой с канапе, словно дирижерским смычком, и резко опустил ее, имитируя вступление.

И оркестр вступил. Сначала труба, заигравшая веселую ненавязчивую мелодию, через два такта ее догнал барабанщик, а потом вступили и все остальные.

Музыка разбила не только повисшую тишину, она еще и оборвала все взгляды, что собрались на мне. Постепенно люди снова возвращались к разговорам, флирту и танцам.

Директор и замдиректора ушли с танцпола, зато вместо них вышло несколько других пар и принялись зажигательно отплясывать. Только один взгляд продолжал жечь мою спину, но я не оборачивался.

Мне не было нужно. Я и так знал, что она смотрит.

А сам я изображал скуку (хотя нет, ее мне даже изображать не нужно было), стоя возле стола, потихоньку смакуя озорное полусладкое шампанское и изредка оттеняя его вкус чем-нибудь соленым или кислым. Несколько раз мимо меня, практически вплотную, словно в огромном обеденном зале больше не было свободного места, проскальзывали незнакомые девушки в вечерних платьях. Каждый раз они мило извинялись, стреляя глазками через обнаженные плечи, получали в ответ такую же милую улыбку и пару слов о том, как они прекрасно выглядят, и что я совершенно не в претензии.