— Я хочу поехать в клуб.

— Потанцевать? — вскинула голову Кэт.

— Нет, надеюсь, что увижу его.

— Ааа… — понимающе отозвалась подруга. — Поехали.

Наверное, будь Кэт немного трезвее, она бы образумила нас. Все-таки ехать в таком состоянии в клуб — не лучшая идея.

Мы сели в такси. Время на часах всего лишь десять вечера.

— Как думаешь, как я должна себя вести? Нужно пытаться выяснить отношения? — задумчиво спросила я.

Почему-то я была уверена, что встречу его, поэтому считала нужным продумать план действий.

— Что-то я сомневаюсь, что выяснение отношений с такими мужчинами как твой Старцев — хорошая идея.

— Вот и я сомневаюсь, — вздохнула, соглашаясь. — Но как мне сделать наши отношения серьезней? Или хотя бы обозначить хотя бы, что это действительно отношения?

— Не заморачивайся, Сэм. Я боюсь, что Старцев почует, что ты пытаешься поймать его в сети и вообще пропадет с горизонта.

— Как сложно… Тут прям целая стратегия нужна.

— А я думаю, всё как раз наоборот. Нужно расслабиться. И сделать так, чтобы ему хотелось на тебя охотиться.

— Может, не нужно даже начинать? — я повернулась на сиденье лицом к подруге. — Ты выглядишь такой уверенной, самодостаточной. Именно такая, мне кажется, девушка ему нужна. А я…

— Сэмми… — Кэт уже, кажется, рычала. До этого расслабленно сидевшая с закрытыми глазами, она подобралась и тоже повернулась, чтобы лучше видеть меня. — Отпусти. Расслабься. Это жизнь. Будет хорошо, будет плохо. Будет радостно, будет больно. После ситуации с родителями… ты боишься, что будет больно, — я вздрогнула при упоминании родителей. — Но больно будет, Сэм. Ты не можешь не жить. Не можешь не впускать никого в своё сердце.

— Кэт, ты слишком мудрая, знаешь? — тепло и с любовью отозвалась я.

— Знаю, — с кривой, почему-то немного горькой усмешкой ответила она.

Оставшуюся часть пути мы провели в молчании. Я откинулась на сидение, попросила включить музыку погромче и следила за проносящимся за окном городом. Я обожала скорость, дорогу. Это всегда оказывало какой-то медитативный эффект на меня.

Через пятнадцать минут мы уже стояли с Кэт напротив светящейся вывески клуба.

— Каковы шансы, что он сегодня здесь? — скептически спросила Кэт.

— Думаю, очень малы, — но внутри я почему-то была уверена, что он там.

Мы прошли фейс — контроль и пошли по темному коридору вглубь.

Громыхала танцевальная, бодрая, замиксованная музыка. На танцполе уже было достаточно много людей. В клубе было несколько этажей. Второй этаж — более спокойный, скорее vip-зона. Там было тише и практически никто не танцевал. На первом этаже был огромный танцпол, длинная барная стойка, а с другой стороны — столики с диванами. Все диваны были полукруглой формы с высокими спинками красного цвета. Столы черные и глянцевые. На второй этаж вела крученая, черная, винтовая лестница.

— Пошли к бару, — услышала я голос Кэт и согласно закивала. Кэт пришлось наклониться прямо к уху и повысить голос, чтобы её было слышно.

Клуб “Высота” был одним из самых популярных мест в Москве. Просторный танцпол, хорошая музыка. Я бывала тут много раз. Только теперь я знала, что этот клуб принадлежит Тимуру Старцеву.

Мы уселись на барные стулья и заказали по коктейлю. Я обернулась лицом к танцполу, разглядывая обстановку и глазами ища… Тима.

Конечно, его не было. Неудивительно. Глупо было надеяться, что я его увижу сегодня.

После того, как мы выпили по коктейлю, я решила, что самое время потанцевать. Подхватив протестующую подругу под руку, потащила её в сторону танцпола. Кэт сопротивлялась недолго. Мы стали напротив друг друга и начали ловить ритм играющей песни. На второй песне мы уже вошли в раж и скакали, смеялись, мотали головой, отрываясь по полной.

Это всё было каким-то дежавю из прошлого. Раньше мы с Кэт чуть ли не каждые выходные отрывались таким образом. Мы обе обожали музыку и танцы. Чаще всего мы даже не пили алкоголь, приходили в клуб на три-четыре часа, чтобы выпустить скопившуюся энергию и потанцевать от души.

Спустя несколько песен заиграла наша любимая композиция. Мы с Кэт раньше ходили вместе на танцы, поэтому, переглянувшись, мы начали синхронно танцевать.

Легкость, свобода. Вот что сейчас чувствовала я. И только сейчас я поняла, что после смерти родителей в моей душе поселилась какая-то тяжесть. Как будто я несла какой-то камень, мрачный, темный, тяжелый. Я забыла, каково это, когда не нужно натянуто улыбаться, а когда — действительно хорошо, смешно, весело, легко, просто.

Моя жизнь всегда была… прекрасной. Я хорошо училась, учеба давалась мне легко. Родители обеспечивали все нужды, я никогда не знала лишений. В доме всегда было тепло, уютно. Я не знала ни горестей, ни смертей, ни сложностей. И поэтому мне было так тяжело принять, что жизнь не идеальна. Мне невыносимо до сих пор думать, что я осталась одна, потому что мама была для меня самым родным и важным человеком.