Но Репка никак не мог прийти в себя. Он начал рассеянно надевать на левую ногу кроссовку с правой ноги, задом наперед натянул штаны и вместо своей куртки стал напяливать на себя Турнепкину кофту. При этом он продолжал растерянно шептать про себя:

— Стадион… вертолет… Фантик на велосипеде… Воздушный поцелуй… Неужели все это было во сне?..

— Уж не заболел ли ты. Репка? — подозрительно спросила бабушка, когда дети вышли к завтраку и сели за стол.

Репка ничего не ответил. Вместо соли он посыпал яичницу сахаром и вместо сахара положил в стакан с чаем ложку соли…

Все необходимые вещи были упакованы в большой чемодан. Фантику оставалось только уложить в сумку туалетные принадлежности. Он присел на табуреточку и задумался. Со стены на него смотрели веселые детские лица. На одной из фотографий можно было узнать Репку и турнепку. На другой — его самого в окружении Ухогорлоносиков, а на третьей — в компании Таракашек. И на каждой фотографии: «Дорогому Фантику», «Любимому Фантику», «Умному Фантику», «Смелому Фантику», и так далее и тому подобное… А на обороте самого большого снимка, на котором Фантик был сфотографирован с огромным венком из роз, надпись была такой: «Маленькому Фантику — большому человеку!» Этот снимок преподнесли ему благодарные родители после Дня Непослушания.

Чайник свистком дал о себе знать. Фантик снял его с плиты, выключил конфорку и сел завтракать. По тому, как он то и дело поглядывал на часы, видно было, что Фантик волнуется. Наконец в дверь постучали.

Фантик крикнул из-за стола:

— Входите! Дверь не заперта.

На пороге стояли Репка и Турнепка.

— Здравствуй, Фантик! — сказал Репка.

— Доброе утро! — сказала Турнепка.

— Рад вас видеть! — ответил Фантик. — Я уж думал, вы не придете!

— Мы хотим помочь тебе собраться в дорогу!

— Я уже собрался! — сказал Фантик и показал на чемодан.

— Мы поможем тебе донести эти вещи до привокзальной площади! — сказал Репка. — Там уже собирается наш народ!

— Хорошо! Я сейчас буду готов! — сказал Фантик. — Вот только помою посуду и уберу всю в шкаф.

— Я могу тебе помочь! — предложила Турнепка.

— Нет, это я должен сделать сам! — твердо ответил Фантик. — Я привык сам убирать за собой!

— Ты не навсегда уезжаешь от нас? — тихо спросила Турнепка.

— Будешь выступать в цирке? — спросил Репка.

— Это мое призвание! — ответил Фантик, вытирая чашку. — Наша группа лилипутов едет на гастроли по многим городам. Они без меня не могут обойтись — я же играю на всех музыкальных инструментах!

— Вот бы посмотреть! — воскликнула турнепка. — Уж мы бы тебе похлопали!

— Ну, я готов! — сказал Фантик и нагнулся к чемодану.

— Нет! Нет! — закричали дети. — Это мы понесем!

Фантик запер за собой дверь, и все трое вышли из дома.

По улицам города шли, бежали, ехали на велосипедах букеты цветов: розы, гиацинты, пионы и тюльпаны, георгины и гладиолусы… Все они были в руках детей, которые спешили на привокзальную площадь, где должны были состояться проводы Фантика. Весь город уже знал, что маленький артист цирка уезжает на большие гастроли. На площади была сооружена трибуна, с которой должен был выступать сам Фантик.

Наконец он появился в окружении целой свиты. Репка тащил чемодан, Турнепка несла сумку, а за ними толпой шли Ухогорлоносики и Таракашки с цветами в руках.

— Расступитесь! Расступитесь! — кричал Репка, согнувшись под тяжестью большого чемодана. — Дайте пройти!

Толпа расступилась, и Фантик появился на трибуне.

И тут со всех сторон на трибуну полетели цветы. Они летели и падали к ногам Фантика, и было их так много, что сначала Фантик оказался в цветах по колено, потом по пояс, а потом — как из большой цветочной клумбы — из груды цветов у него осталась торчать одна голова.

А вокруг стоял невообразимый шум: дети что-то кричали, вопили, смеялись, размахивали флажками, гудели в рожки и аплодировали.

— Тихо! — произнесла голова Фантика. — Тихо! Я хочу что-то сказать!

На площади наступила мертвая тишина. Все глаза были устремлены на трибуну.

— Дети! — дрогнувшим голосом продолжала голова Фантика. — Шалуны и озорники!

Площадь затряслась от хохота и засвистела.

— Шалуны и озорники!.. — еще раз с трудом попробовал начать свою речь Фантик. Но дальше говорить просто не смог — он заплакал. И его можно было понять… Речь не получилась. Фантику помогли выкарабкаться из-под цветов, шумно проводили на вокзал и посадили в вагон скорого поезда. А потом шалуны и озорники разобрали на трибуне цветы и отнесли их к памятнику Отважного Путешественника.

Люба любила спать.

По вечерам ее не надо было, как других детей, просить и уговаривать: в десять часов вечера она уже была под одеялом. Стоило ей только положить голову на подушку, свернуться калачиком и закрыть глаза, как она проваливалась в сон. И могла спать сколько угодно! Рядом разговаривали, не умолкали радио и телевизор, но Люба не просыпалась. Даже старый будильник «Трезвон» должен был истратить весь свой завод, для того чтобы утром дозвониться до Любы и разбудить ее, — такой был глубокий сон.