Он подошел к Белль, провел по ее бедрам, поцеловал в шею. Еще дра месяца ему придется играть эту роль.

— Прости, — сказал он. — Я не сдержался. Но ты же знаешь, что сейчас поставлено на карту все. — Рейкс повернул ее к себе, поцеловал, сразу почувствовав ответную нежность, и подумал: «Вот я целую ее, ласкаю, но так же легко могу и убить».

Тот же самый номер в «Савойе». В вазе на этот раз гвоздики — большие алые головки на высоких жестких стеблях. Мандель сидит на стуле с прямой спинкой. Сложив руки на коленях, он кажется притаившимся коршуном, не спускает глаз с Рейкса. Тот стоит у окна. Бенсон развалился в кресле и забавляется одним из своих золотых колец. Бернере — в серых брюках, замшевом пиджаке и коричневых башмаках — скромно сидит за столом. Солнечные блики за окном переливаются на воде Темзы.

— Насколько нам известно, — сказал Рейке, — первый трансатлантический рейс «КЕ-2» начнется второго мая. В Нью-Йорк корабль прибудет седьмого числа. В спецкаюте повезут золотые слитки. — Рейке взглянул на Манделя. — Я слышал, золото из Лондона вывозят в основном на самолетах…

— Некоторая часть всегда идет морем. А сейчас — поскольку рейс первый — большинство торговцев золотом отправит слитки на этом судне из соображений престижа.

— Сколько там будет золота, как вы думаете?

— Больше, чем вы сможете поднять. — На губах Манделя мелькнула усмешка. — Часть золота, под хорошим прикрытием, будет нашей, так что мы заработаем еще и на страховке.

— Из которой нам принадлежит семьдесят пять процентов?

— Да.

Рейке заметил, как Бернере чуть-чуть повел плечами, когда Мандель уронил свое «да».

— Отлично. Задача поднять хотя бы тонну. Лебедка вертолета рассчитана на шестьсот фунтов — двадцать четыре крупных слитка. По моим грубым расчетам, чтобы переправить их из спецкаюты на вертолет, нужно полтора часа. Бернере узнает время точнее, когда испытает машину. Я думаю, нам хватит четырех подъемов. И даже настаиваю на этом. Ведь мне придется держать под прицелом не только капитана, но и некоторых членов команды. Если операция затянется, они не устоят перед искушением выкинуть какую-нибудь глупость. Вы согласны?

— Нам вполне хватит и четырех… забросов сети.

— Хорошо. Корабль отправится из Саутгемптона около полудня и пойдет в Гавр. Он должен прибыть туда не позже восьми тридцати вечера того же дня. По Ла-Маншу судно пойдет быстрее и к часу ночи будет в ста милях от Гавра. На столе карта. Я отметил положения судна при скорости двадцать, двадцать пять и тридцать миль в час. Вертолету будет нетрудно его обнаружить. Следуя общим наметкам, я буду на палубе уже в полночь. Бернерс заметит судно с воздуха и даст ракету. После того как я припру капитана к стенке, с корабля ответят ракетой. Потом, когда первые слитки вынесут на палубу, с корабля последует новый сигнал — две ракеты, чтобы вертолет спускал сеть.

— Кто подаст сигналы с корабля? — спросил Бенсон.

— Кто-нибудь из команды. Из моей ракетницы. Когда последний слиток попадет в вертолет, поднимут меня, и мы полетим на базу. Нашей безопасностью во Франции занимается Бернерс вместе с вашими людьми. Покинуть корабль несложно. Но как только мы улетим, экипаж свяжется с берегом и поднимет на ноги и английские, и французские власти. Вертолет без груза развивает скорость до двухсот двадцати километров в час. Думаю, у нас будет не больше двух часов, чтобы покинуть французскую базу. — Рейкс взглянул на Манделя. — Но если Бернерс будет чем-нибудь недоволен, мы отменим операцию.

— Ему все понравится, — последовал ответ. — Продолжайте дальше. А что будет на самом корабле?

— Для Белль Виккерс, на ее собственное имя, заказана каюта номер 4004. Я поднимусь на корабль вместе с ней в Саутгемптоне по билету провожающего. Списка этих билетов нет, их никто не собирает, когда провожающие сходят на землю. Поэтому проследить, кто остался на борту, невозможно. До Гавра я отсижусь в каюте мисс Виккерс. В Гавре мне понадобится сводка погоды. Почти невозможно поднять груз на вертолете при скорости ветра в пятьдесят миль в час, сложно и при сорока. По морской терминологии такой ветер считается штормовым. Если прогноз покажет сильный ветер, операцию придется отменить, а мне сойти на берег. Мисс Виккерс поплывет в Нью-Йорк.

— Но потом мы попробуем снова, — закончил за него Мандель.

— Неужели?

— Да. По крайней мере, однажды. Лезть в петлю я тоже не хочу. Но еще раз попробовать стоит. Если и тогда ничего не выйдет — ну что ж, нам останется только смириться, забыть и об операции, и друг о друге. Однако продолжайте, допустим, с погодой нам повезло.

— Обычно в первую ночь пассажиры ложатся спать довольно рано. Во время ночной вахты с двенадцати до четырех капитана в рубке, видимо, не будет. Я пойду к нему в каюту, как только получу сигнал с вертолета. Мы поговорим, и он сделает именно то, чего хочу я: прикажет развернуть корабль по ветру и сбавить ход. Один из офицеров даст ракету, уведомив тем самым Бернерса, что все идет нормально. Потом капитан прикажет доставить слитки на палубу, и две ракеты сообщат, что золото можно перегружать на вертолет. Четыре раза сеть поднимется с золотом, на пятый — со мной. Вот и все.

— Это в общих чертах. — Мандель встал, дернулся, снова напомнив Рейксу коршуна, который отряхивает перья. — Объясните, как вы собираетесь заставить капитана подчиниться.

Рейкс подошел к серванту, где на серебряном подносе стояло спиртное, взял бутылку бренди и графин с содовой. Не оборачиваясь, он ответил:

— Сарлинг вынудил меня украсть несколько газовых гранат из армейского склада. Из запасов для борьбы с демонстрантами. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что на открытом воздухе они вызывают мгновенный паралич и потерю сознания, а в помещении — смерть. Я проверял. Когда я пойду к капитану, они будут у мисс Виккерс. Я объясню капитану, что если он не выполнит моих приказов, мой сообщник пройдет через танцзал, кафетерий и ночной клуб и оставит там по капсуле.