Отзвучал звонок на очередное занятие, но Локк не двинулся с места, только на лбу и на щеках у него проступила испарина.

Но вот его губы искривились в усмешке - зловещий до странности, он кивнул и отодвинулся от видеофона...

Локк вернулся домой в пять часов. Он незаметно вошел через боковую дверь и поднялся в лифте на второй этаж. Дверь у Авессалома была закрыта, но из-за нее чуть слышно доносились голоса. Некоторое время Локк постоял, прислушиваясь. Потом резко постучался.

– Авессалом! Спустись вниз. Мне надо с тобой поговорить.

В столовой он попросил Эбигейл удалиться и, прислонившись к камину, стал ждать Авессалома.

"Да будет с врагами господина моего царя и со всеми злоумышляющими против тебя то же, что постигло отрока!"

Мальчик вошел, не выказывая никаких признаков смущения. Он приблизился к отцу и встретился с ним взглядом; лицо мальчика было спокойным и беззаботным. "Выдержка у него, несомненно, есть".
– подумал Локк.

– Я случайно услышал твой разговор, Авессалом, - сказал он вслух.

– Это к лучшему, - сухо ответил Авессалом.
– Вечером я бы тебе все равно рассказал. Мне надо продолжить курс энтропической логики.

Локк пропустил это мимо ушей.

– С кем ты разговаривал по видеофону?

– С знакомым мальчиком. Его зовут Малколм Робертс, он из Денверских яслей для одаренных.

– Обсуждал с ним энтропическую логику, а? После того как я тебе запретил?

– Ты ведь помнишь, что я не согласился.

Локк заложил руки за спину и сцепил пальцы.

– Значит, и ты помнишь, что по закону вся полнота власти принадлежит мне.

– По закону - да, - сказал Авессалом, - но не по нормам морали.

– Мораль тут ни при чем.

– Еще как при чем. И этика. В яслях для одаренных многие ребята куда младше меня - изучают энтропическую логику. Она им не вредит. Мне нужно уехать либо в ясли, либо в университет. Нужно.

Локк задумчиво склонил голову.

– Погоди, - сказал он.
– Извини, сын. На мгновение я дал волю чувствам. Вернемся к чистой логике.

– Ладно, - согласился Авессалом, едва заметно отодвигаясь.

– Я убежден, что изучение именно этого предмета для тебя опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Я хочу, чтобы у тебя были все возможности, особенно те, которых никогда не было у меня.

– Нет, - сказал Авессалом, и в его тонком голосе прозвучала удивительно взрослая нотка.
– Дело не в отсутствии возможностей. Дело в неспособности.

– Что?
– переспросил Локк.

– Ты упорно не соглашаешься с тем, что я могу преспокойно изучать энтропическую логику. Я это знаю. Поговорил с другими вундеркиндами.

– О семейных делах?

– Мы с ними одной расы, - пояснил Авессалом.
– А ты нет. И, пожалуйста, не говори со мной о сыновней любви. Ты сам давно нарушил ее законы.

– Продолжай, - спокойно процедил Локк сквозь зубы.
– Но только оставайся в пределах логики.

– Остаюсь. Я думал, мне еще долго удастся обойтись без этого, но теперь я вынужден. ты не даешь мне делать то, что нужно.

– Стадийная мутация. Кумулятивный эффект. Понятно.

– Пламя было слишком жаркое. Локк сделал шаг вперед, чтобы отойти от камина. Авессалом слегка попятился. Локк внимательно посмотрел на сына.

– Это и есть мутация, - сказал мальчик.
– Не полная, но дедушка был одним из первых. Ты - следующая ступень. А я еще следующая. Мои дети будут ближе к полной мутации. Единственные специалисты по психодинамике, которые хоть чего-то стоят, - это гениальные дети твоего поколения.

– Благодарю.

– Ты меня боишься, - продолжал Авессалом.
– Боишься и завидуешь.

Локк рассмеялся.

– Так где же логика?

Мальчик нервно глотнул.

– Это и есть логика. Раз уж ты убедился, что мутация кумулятивна, для тебя невыносима мысль, что я тебя вытесню. Это твой главный психический сдвиг. То же самое было у тебя с моим дедом, только наоборот. Потому-то ты и обратился к психодинамике, стал там божком и начал вытаскивать на свет тайные мысли студентов, отливать их разум по шаблону адамову. Ты боишься, что я тебя в чем-то превзойду. Так оно и будет.

– Поэтому, наверное, я и разрешил тебе изучать все, что ты хочешь? спросил Локк.
– С единственным исключением?

– Да, поэтому. Многие гениальные дети работают так усердно, что перенапрягаются и полностью теряют умственные способности. Ты бы не твердил об опасности, если бы - в нынешних обстоятельствах - она у тебя не превратилась в навязчивую идею. А подсознательно ты рассчитывал, что я действительно перенапрягусь и перестану быть твоим потенциальным соперником.

– Понятно.