Первые восемь месяцев я посещала Сару раз в неделю, а потом целый год – дважды в месяц, и в итоге перешла на визиты по мере надобности. К тому времени как мы с Полом поженились, я уже подумывала о своей собственной практике. Мне хотелось помогать людям так же, как Сара помогла мне. Моя практика охватила все возрасты, от детей до стариков. Я научилась вести моих пациентов к выявлению истоков их травм и пороков. Докапываться до первопричин их чувства вины, тревоги и депрессии.

Однако не каждый мог связать свой душевный дискомфорт с каким-то провоцирующим инцидентом. Я знаю это. Мэгги Льюис подверглась насилию в юном возрасте. Эта травма терзала ее более десяти лет. Я начала наблюдать ее в двадцать один год, когда она уже пять лет принимала антидепрессанты. Ей хотелось отказаться от них. Она говорила, что они разрушили ее творческую жизнь – она была танцовщицей, а лекарства лишили ее нормальной мотивации, изменили тело и фигуру.

Я знала, что помочь ей можно, только докопавшись до травмы, вызванной насилием. Однако необходимо было продвигаться к той прошлой трагедии медленно и осторожно. Я могла лишь мягко направлять ее – она должна была сама противостоять тому насилию, когда будет готова.

Но мы так и не успели дойти до истоков.

Добравшись до Уэстчестера и встретившись в отделении полиции Уайт-Плейнс с сержантом Рэймсом и его коллегой в штатском, я так им и сказала.

– И вы не можете обсуждать с нами… природу этого насилия? – спросил полицейский в штатском.

– Никаких деталей. Кроме того, что я уже сказала.

– Но вы почти уверены, – следователь поводил ручкой по губам, – что именно это могло толкнуть ее на крайний шаг. Совершить самоубийство.

– Мы обычно говорим «умереть от самоубийства».

– Не понял? – Он опустил ручку.

– В области психического здоровья самоубийство считается частью болезней острого отчаяния. Алкоголизм, наркомания, суицидальное мышление… Это состояние физического здоровья. Мы ведь не «совершаем» сердечный приступ. То, что вы сказали, ассоциируется с виной, с совершением преступления или греха. И такое клеймо обычно удерживает людей от мыслей о самоубийстве. Кроме того, человек может сделать попытку, но не всегда способен в итоге покончить с собой.

Следователь выразительно посмотрел на сержанта Рэймса, словно спрашивая: «Ты тоже это слышишь?»

Тот, однако, ответил ему озадаченным взглядом.

– И, по вашим словам, вы вполне уверены, что она не высказывала мыслей… Ну, скажем, о попытке… Или о желании… умереть от самоубийства.

– В наших с ней разговорах – нет.

– Но вы могли бы представить, что такое возможно… В случае стресса…

– Если вы раздумываете, что сказать ее родным, то я сказала бы, что Мэгги Льюис была невероятно храброй женщиной. Она боролась за то, чтобы преодолеть нечто почти непреодолимое. И в то же время стремилась жить полной жизнью. Опять стать артисткой, продолжить свою танцевальную карьеру…

Рэймс делал заметки.

– Она боролась с болезнью отчаяния, в которую ее погрузили жизненные обстоятельства. Она не жаловалась. Но делала все возможное, стремясь победить их. Иногда мы не преуспеваем. Но это не самое важное. Важно то, как упорно мы стремимся к победе.

Следователь слушал меня с открытым ртом. Внезапно осознав это, он закрыл его и напряженно выпрямился на стуле. Закончив свои заметки, Рэймс встал и протянул мне руку через стол.

– Спасибо вам, доктор Линдман.

Мы обменялись рукопожатием, и следователь, также встав, протянул свою руку.

– Да… Гм… Если у вас появится новая информация, я буду на связи.

«Разумеется».

Покинув их участок, я направилась прямиком к следующему пункту своего назначения. Похороны Мэгги состоятся лишь через пару дней. Если я смогу приехать, то просто проскользну в последние ряды церкви во время службы. Но не пойду после этого на похороны, поминки или любые другие мероприятия. Такого не допускает профессиональная этика.

Впрочем, мои ближайшие планы, конечно, явно не соответствовали этическим стандартам. Но разве не понятно желание сделать несколько осторожных звонков, чтобы узнать немного о женихе моей дочери? Особенно если я подозреваю, что он мой бывший пациент, видевший, как один родитель убил другого?

Любая мать поступила бы так же.

Верно?

Уайт-Плейнс – городок среднего размера в центре округа Уэстчестер к северу от Нью-Йорка. Мой офис делил третий этаж пятиэтажного здания с двумя другими офисами: стоматолога и риелтора. Здание темное, все закрылись на выходные.

Дверь из коридора вела в комнату, где Мина обычно принимала моих клиентов, помогала выписывать счета и выполняла другие административные обязанности.

Я прошла в свой кабинет, окна которого выходили на Мамаронек-авеню. Почему-то я предпочла не включать свет. Можно подумать, что мне хотелось сохранить свой визит в тайне. Как будто кто-то мог усмотреть в моих действиях нечто подозрительное… Мне ведь полагалось заехать сюда по делу Мэгги Льюис, хотя сегодня у меня нет времени просматривать записи за два года. Я пришла сюда именно ради дела Бишопа.