«Дело закончено. Пора ехать обратно».

Я села за руль «Рейнджровера», завела двигатель и развернула машину. Проезжая в другую сторону, напоследок глянула на дом Бликера. Все трое еще стояли на крыльце; поворачивая синхронно головы, они провожали меня взглядами. В последний момент Кэндис отсалютовала мне вслед средним пальцем.

Проехав миль пятнадцать за десять минут, я немного успокоилась, мысли мои начали проясняться. Похоже, расспросы о Томе переплелись в голове Арнольда Бликера с какой-то другой историей, возможно, с заговором. И его также вполне можно понять, учитывая тяжесть затронутой темы, ведь его свояченицу отправили в тюрьму за убийство мужа, а ему пришлось растить ее сына, сглаживая конфликты мальчика с ныне покойной женой… В общем, Бликеру нужно было кого-то обвинить.

Потом меня посетила другая мысль: «Кэндис занимается стиркой».

Я не помнила, что у Бликеров была дочь, но, вероятно, это она. Может, тот мужчина – ее муж, и он просто пытался выступить в роли защитника.

Тем не менее… Как же агрессивно он схватил меня…

Я потерла руку, мельком глянув на нее. Возможно, даже появится синяк. Как, интересно, я объясню его Полу?

Еще немного похандрив, я взяла телефон с пассажирского сиденья и вставила его в базу. В этом «Рейнджровере» можно было общаться по телефону, не держа его в руках, и вскоре из динамиков донеслись гудки. А после пятого гудка:

– Привет, Эмми.

– Привет, Фрэнк, – откликнулась я. – Не думала, что ты возьмешь трубку, поэтому собиралась отправить сообщение.

– Если хочешь, можешь перезвонить, и я не отвечу. – Его скупой бесстрастный юмор напомнил мне об Арнольде Бликере: «Я что-нибудь выиграл?»

Я рассмеялась; смех прозвучал несколько более нервно, чем мне хотелось.

– Нет уж, придется теперь импровизировать на ходу, – возразила я. – Как твои дела?

– Не могу пожаловаться, дел по горло. А у тебя?

– То же самое. Хотя сейчас мы в отпуске. Решили пожить недельку в нашем озерном доме.

– О, хорошо вам… Хотя такое впечатление, что ты за рулем…

– А ты прирожденный следователь. – Попытка пошутить в итоге прозвучала саркастично. – Прости, – быстро добавила я, – как раз сейчас я оттуда смылась. Пришлось вернуться в офис.

– Сочувствую.

– Моя пациентка совершила самоубийство.

– Однако…

– Кошмар. И мне пришлось разговаривать об этом с полицией Уайт-Плейнс.

– Да, понятно. Конечно.

– Но послушай… У тебя-то самого все хорошо? Как поживают жена и дети?

Эта шутка получилась лучше; Фрэнк никогда не был женат.

– Отлично, лучше не бывает, – с ехидной усмешкой заметил он.

– Нет, Фрэнк, бывает. Настанет еще твой день. Встретишь свою половинку.

Он усмехнулся.

– Мне почти шестьдесят.

– С шестидесяти начинается новая жизнь.

– Вот именно, черт подери! – воскликнул он. – Ведь подумать страшно.

Пора заканчивать светскую беседу. Я почувствовала себя более комфортно. Мои руки спокойно лежали на руле; я уже выехала на Лонг-Айлендскую автостраду, блестящее, мокрое после ливня шоссе. Машин по дороге в город попадалось на удивление мало для вечера пятницы. Похоже, все уже разъехались на выходные.

– А вот интересно, не мог бы ты проверить для меня один телефонный номер? Мне поступил странный звонок. Ты… Надеюсь, ты сумеешь это сделать?

– Попробую. Какой номер? – Я продиктовала ему цифры. – Все понял. Дам тебе знать. Больше ничего не нужно?

Я знала Фрэнка Миллса больше тридцати лет, и он знал меня. И понимал, что, конечно, нужно.

Мы познакомились, когда он только поступил на службу в полицию Нью-Йорка, а я училась на последнем курсе. Теперь он занимался частным сыском. Говорил, что занялся им ради денег, но я-то знаю, что пенсии нью-йоркского копа Фрэнку, закоренелому холостяку со скромными запросами, более чем достаточно. Фрэнк занялся детективной работой, потому что она у него в крови. Без случайных заданий от адвокатов по разводам, без слежки за любвеобильными мужьями или за претендующими на страховку хитрецами, которые якобы ковыляют на костылях, а на самом деле гоняют на водных лыжах на Багамах, Фрэнк сошел бы с ума.

– Нужно, – ответила я, – разумеется, нужно.

Он выслушал мою историю – она не отняла много времени, может, всего минутку, – и сказал:

– Да. Круто. Интересная ситуёвина получается. – Только Фрэнк мог назвать это ситуёвиной. Коренной житель Нью-Йорка, старая школа…

– Это сводит меня с ума, – промямлила я.

– Ну… Ты всегда можешь расспросить его самого.

– Да ладно, ты серьезно?

– Ну, я не говорил, что прямо так сразу в лоб. Может, он все забыл… В любом случае вопрос в том, что бы это могло значить. Джони-то хоть выглядит счастливой?

– Джони – да. Она выглядела счастливой с каждым парнем, которого приводила в дом.

– Верно, но ведь не с каждым из них она обручалась?

– По крайней мере, не докладывала. – Мне вдруг захотелось закурить.

Я не курила уже больше десяти лет, но сейчас с удовольствием подымила бы сигареткой. Может, из-за общения с Фрэнком с его хрипловатым голосом. Казалось, я даже слышала, как он сам попыхивает сигаретой – в паузах затягиваясь и выдыхая дым.

– Так ты думаешь, что тот телефонный звонок как-то связан с его появлением у вас?