Тем временем капитан Фокс подошел к передку телеги и заглянул под навес. Он провел пальцем по одной из досок и внимательно оглядел его, повернувшись к свету.

— Земля, — сказал капитан, нахмурив брови. Он снова повернулся к телеге и тщательно обследовал пространство под навесом. — Все в земле, — повторил он и пристально посмотрел на задержанного. — Откуда она взялась?

— Для ее перевозки он и покупал телегу.

— Для перевозки земли?

— Ну, почвы. Земли в ящиках. Должно быть, немного просыпалось.

— Но зачем ему нужно было перевозить землю? — спросил сержант Иверард.

— Откуда мне знать, — ответил мужчина, пожав плечами и явно давая понять недоуменным тоном голоса, что ему до этого не было никакого дела.

— А этот «он» — как его имя?

Мужчина снова пожал плечами.

— Должен же он был назваться каким-то именем. — В голосе сержанта послышалось недовольство. — По крайней мере, где-то ведь он остановился, как-то вышел на вас.

Задержанный отрицательно мотнул головой и сказал:

— Он просто предложил хорошие деньги, и я взял их. На него самого я едва бросил взгляд.

— Но вы могли бы вспомнить его лицо? — настойчиво вмешался в допрос капитан Фокс. — Узнали бы, увидев снова?

Задержанный только еще раз пожал плечами. Внезапно терпение капитана лопнуло. Он схватил мужчину за руку и потащил за собой через двор. Тот начал сердито кричать, но капитан Фокс лишь еще крепче сжал кисть его руки.

— Я хочу кое-что показать вам, — проговорил он спокойным голосом. Задержанный почувствовал в этом спокойствии что-то необычное и без дальнейших возражений позволил ввести себя в здание Совета.

— Сюда, — сказал капитан Фокс, открыв замок двери в небольшое, заваленное бумагами помещение, и провел задержанного в его дальний угол. — Не этот ли человек купил у вас телегу?

Он сорвал красновато-фиолетовую ткань, закрывавшую портрет, снятый мистером Уэббом со стены галереи в доме усадьбы Уолвертонов. Задержанный некоторое время вглядывался в черты лица, затем внезапно пожал плечами и отрицательно покачал головой.

— Вы уверены?

Тот снова покачал головой и сказал:

— У мужчины, которого я видел, была курчавая и очень густая борода.

— Разве она не могла отрасти с той поры, как был сделан этот портрет?

— Не в этом дело, сэр. Лицо тоже совершенно другое. И одет остановивший меня мужчина был очень странно — как иностранец, сэр. Да и говорил он вовсе не как англичанин.

Последняя новость встревожила капитана Фокса. Продолжая хмуриться, он стал пристально вглядываться в лицо на портрете.

Задержанный тоже разволновался и еще раз бросил взгляд на картину.

— Могу я уйти отсюда? — спросил он.

Капитан Фокс махнул рукой. У бывшего владельца телеги вырвалось невольное восклицание облегчения; он тут же повернулся, вышел за дверь и с громким топотом стал спускаться по лестнице. Но капитан Фокс вряд ли слышал этот топот. Он продолжал изучать портрет, все больше хмурясь и так сильно сжав кулаки, что побелели костяшки пальцев. Наконец он повернул картину лицевой стороной к стене, набросил на нее снятую ткань и вышел из помещения, плотно закрыв дверь и заперев ее на висячий замок.

Роберт, ссутулившись, сидел на берегу реки. Почему-то ему было не по себе. Что-то раздражало его, хотя у него были все основания быть довольным собой. Он рыбачил всего полчаса, но улов уже был более чем достаточным для ужина на всю семью: рядом на траве лежали два здоровенных, нагулявших на зиму жирок голавля. Мальчик вздохнул, уселся поудобнее и огляделся вокруг. Все было спокойно. Река текла почти незаметно, от поверхности воды веяло спокойствием зеркала, голые ветви деревьев еще поблескивали снизу серебром инея. Справа от Роберта возвышалась серокаменная церковь Бродчалка, а из-за деревьев к чистому голубому небу поднимались тонкие струйки дыма из деревенских труб. Чудесная картина умиротворенной красоты; и все же на душе у Роберта было неспокойно, и он не мог понять почему.

Мальчик осмотрел свои руки. Они выглядели достаточно чистыми, но, даже отмывая их снова и снова, он никак не мог избавиться от ощущения застрявшей под ногтями и въевшейся в кожу грязи. Он жалел, что ему пришло в голову забраться в ту телегу. Казалось, находившаяся в ней грязь мгновенно прилипла к нему. Он наклонился к воде, чтобы снова помыть руки, а затем вытер их о траву на берегу. Мальчик зажмурил глаза, и ему показалось, что грязь прилипла к коже, ее слой ощущался все более толстым, растущим, словно на коже рук появилось какое-то живое существо. Он открыл глаза и в ужасе уставился на свои руки. Но, как и прежде, они выглядели чистыми. Он мотнул головой, чтобы отогнать неприятные мысли, и стал подниматься на ноги. Как раз в это время до его слуха донесся отдаленный цокот конских копыт по камням.

Роберт вскарабкался наверх по крутому откосу мерзлой прибрежной грязи. Перед ним расстилался луг; в самом дальнем его конце стоял старый дом приходского священника деревеньки Бродчалк, в котором жил тот самый мистер Обри, который две недели назад обнаружил труп в Кольце Клирбюри. Роберт стал подкрадываться к дому, используя в качестве прикрытия кусты и деревья, пока не подобрался к конюшням, находившимся немного в стороне. Он выглянул из-за задней стены и увидел во дворе отца и мистера Уэбба. Они стояли спиной к нему и здоровались с всадником, который явно только что приехал. Роберт сразу узнал его и невольно нахмурил брови. Что здесь делает полковник Секстон? Он был важной персоной — командовал отрядом милиции целого графства и всей округи. Очевидно, подумал Роберт, у отца гораздо более неотложное дело, чем можно было подумать.