— Тебе лучше прекратить, — предупреждает он. — Или вся комната увидит, насколько ты меня возбуждаешь.

— Ты говоришь мне прекратить, как будто это возможно рядом с тобой.

Я хихикаю, прижимаясь к нему.

У меня болят ноги, а мышцы лица сводит от слишком большой улыбки, но я не могу быть еще счастливее. Я так счастлива, что едва могу сдерживаться. Время от времени мои пальцы непроизвольно дергаются в руке Сета, и я беспричинно хихикаю.

— Мы уходим. Пришло время проверить твои актерские способности, — бормочет он, прежде чем обнять меня за плечи.

А? Я пытаюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но он удерживает меня рядом прижимая голову к своей груди. Боже, он так хорошо пахнет. Мылом, одеколоном и самим собой. Это воспламеняет мою кровь, угрожая сжечь платье на моем теле.

— Она устала, да? — Я слышу маму, чувствуя, как ее рука гладит мои волосы.

— Очень, — со вздохом отвечает Сет. Его голос грохочет в груди, заставляя меня дрожать с головы до ног. — Мы поедем.

Он ослабляет хватку и отталкивает меня с моего удобного места. Думаю, теперь моя очередь действовать. К счастью для него, я с блеском играла в театральных постановках в школе. Я притворно зеваю и поворачиваюсь к маме, игнорируя Сета, который ругается себе под нос. Что? Я не так уж плохо справляюсь с работой. Мама отлично смотрится в своем сливовом платье и с небольшим количеством макияжа. Я не видела ее накрашенной много лет, но ей идет макияж с дымчатыми глазами и темно-сливовой помадой. Она убирает с глаз короткую прядь волос и выглядит искренне обеспокоенной моей усталостью. Я бросаю на Сета едва заметный самодовольный взгляд, и он закатывает глаза.

— Мне нужна кровать, — говорю я ей. — У меня болят ноги и глаза.

Мама похлопывает меня по плечу и слегка сжимает настолько успокаивающе, как это может сделать только мать.

— Езжай, милая. У тебя был важный день. — Она обращает свой внезапно обвиняющий взгляд на Сета, и он едва моргает. — Сколько ты выпил?

— Ни капли.

Ее брови хмурятся.

— Я видела тебя в баре пару раз за вечер.

— Брал только прохладную воду, клянусь.

Она изучает его некоторое время, и Сета это нисколько не смущает. Когда я была ребенком, ее взгляд мог заставить меня признаться в чем угодно. Правда. Она может быть довольно страшной, когда захочет, спросите Селену. Она цепенела от моей мамы.

— Ладно, я тебе верю. — Ее губы подергиваются. — Тебе будет весело. Увидимся с вами после медового месяца.

Она заключает нас в объятия и задерживается на несколько секунд.

— Сегодня мы все очень гордились тобой. — Она шмыгает носом. — Идеальная картина.

— Мам, не плачь, — говорю я ей, смеясь.

Она отпускает нас и вытирает слезы, которые катятся по ее лицу. Мама хватает меня за руку и притягивает к себе, нежно целуя в щеку.

— Я люблю тебя, — говорю я, сжимая ее руку.

— И я тебя люблю.

Сет берет меня за локоть и быстро выводит из зала. Признаюсь, мне действительно немного стыдно за то, что я бросила наши семьи, но я не могу быть с Сетом ни секунды дольше, не срывая с него одежду. Он тянет меня за собой и быстро бежит трусцой.

— Кому-то не терпится, — шучу я, изо всех сил стараясь не подвернуть лодыжку. Я едва поспеваю за ним и его желанием поскорее убраться отсюда. — Ты же знаешь, я на каблуках.

Я задыхаюсь, когда он тянет меня за руку, подталкивая ближе, и у меня перехватывает дыхание, когда он поднимает меня на руки.

— Тогда я понесу тебя.

Я обнимаю его за шею и держусь, пока он несет меня вниз по лестнице.

— Ты мог бы остановиться, чтобы я сняла обувь.

Он качает головой, его улыбка передает миллион неприличных слов.

— Обувь должна оставаться на ногах.

Когда мы подходим к машине, он открывает дверь и усаживает меня внутрь, стараясь не прищемить платье, когда закрывает ее. Я смотрю, как он обходит машину спереди, выуживая ключи из кармана. Он останавливается под уличным фонарем, чтобы поглубже порыться в ткани штанов, и я любуюсь им со своего места. Под ярким светом он выглядит таким ангелом. Чистым. Таким чистым, что я почти ожидаю, что у него вырастут крылья и он улетит. Но когда он смотрит на меня исподлобья и тени скрывают большую часть его лица, я вижу темноту. Я вижу демона, которым он на самом деле является, и, хотя я восхищаюсь милой ангельской стороной Сета, я навсегда буду поглощена его темной стороной. Стороной, которая делает то, что хочет, и берет то, что, по ее мнению, ей причитается.

Сегодня вечером мы поженились, и то, что будет потом, никого не касается, кроме нас. У меня свои планы на моего мужа. Я знаю, что это сведет его с ума. Я никогда не была той, кто хвастается победами… Однако Сет, несомненно, расскажет об этом всему миру.

Сет

Мои горячие ступни охлаждаются, когда я встаю на холодный бетонный пол. Я быстро и решительно иду по коридору к огромным двойным дверям передо мной. Мой взгляд падает на слоган MMAC, нарисованный на задней стороне двери. Будь сильным. Будь умным. Будь великим. Я был сильным, умным и великим, когда сражался с Мосетом. Сейчас? Сейчас я зол, мстителен и голоден. Я встряхиваю руками, подпрыгиваю на носках и мотаю головой из стороны в сторону. Чувствую тепло. Все мое тело горит огнем, которого я никогда раньше не чувствовал. В моей груди не чувствуется тяжести, как обычно перед боем, потому что на этот раз я борюсь за себя. Я не борюсь за то, чтобы произвести впечатление на своего отца или заявить о своей позиции в MMAC. К черту все. Мне надоело пытаться произвести впечатление на людей. Мне надоело отдавать им все, что у меня есть, только для того, чтобы это было брошено мне в лицо. Сейчас этот бой для меня.

— Сделай это, детка, — мурлычет Оливия мне на ухо, отрывая меня от моих мыслей. — Это твоя битва.

Я поворачиваю голову и вижу ее прекрасное лицо. Ее зеленые глаза с любовью смотрят на меня, и я знаю, что независимо от того, выиграю я или проиграю, она будет ждать меня прямо там, где я ее оставлю. Она подносит каппу к моим губам, и я открываю рот, чтобы она засунула её. Когда мои губы смыкаются, я целую самые кончики ее пальцев, заставляя О хихикать, ее грудь покачиваться… две мои любимые вещи.