Даже понимая это, я не знал, что делать с этой тяжестью. Когда скалу лупил — становилось легче. Временно. Вылазка к демонам в аномалию чуть к беде не привела. Я слишком легко контроль потерял. Как и с Паолем. Как с Тамарой. С Вологодской при разговоре тоже позволял себе лишнее. Поэтому и опасался, что в этот раз тоже могу наговорить.

Тем не менее с этим надо было что-то делать. И с обучением, и со своим состоянием. Поэтому и пошёл к ней с утра, сразу после завтрака. Сейчас занятий не было, часть второго-третьего курса отправили на помощь с летней практикой молодняку. Другая часть — ушла на подготовку испытания для следующего набора. Наш курс тоже частично в этом участвовал. Поэтому в крепости народу было маловато. В связи с чем Вологодская общих занятий не проводила, но обучала Калию и Ваську, занималась какими-то своими делами. Были все шансы не найти её, но мне повезло. Она сама во двор вышла.

— Что, несчастный, показывай, — сказала она мне, улыбаясь вполне нормально.

— Как Тамара? — спросил я.

— Так у неё бы и поинтересовался. В чем проблема?

— Да как-то…

— Чуть не прибил девку, а теперь совестно? — прищурилась Гроза с каким-то злорадством. — Да нормально всё. Она же ситкартка. Душу того короля-ситкаров сожрала и подумала, что всё, высшей стала, тебе наваляет. Сама нарвалась, сама получила. Но хорошо, что не убил. Тогда бы проблема была, — на последних словах из глаз Марии вся веселость ушла.

Я не то чтобы там саму смерть увидел, но около того.

— Что мне делать с этим?

— С чем? Я твои мысли не читаю, — Мария сложила руки на груди.

— С тем, что хочется пойти и поубивать всех. Кого всех — непонятно. С тем, что внутри что-то на части рвется и вопит от ужаса.

— Какой богатый у тебя внутренний мир, — хмыкнула она. — Пойдем, что ли. Это место не слишком подходит для краткого экскурса в психологию.

Я сразу же пожалел, что у неё это спросил. Какой смысл, если и так известен ответ — для Марии как раз норма поубивать всех, чтобы выпустить пар.

Самое ужасное, что, если бы у меня была такая же возможность сорваться на ситкарах, не уверен, что пощадил хоть кого-нибудь.

Мария, оглядевшись, выбрала местом для беседы крышу одного из зданий, которое было выше стены. Оттуда открывался неплохой вид на горы. Солнце при этом находилось слева от нас и глаз не слепило.

Запрыгнула она на эту крышу без видимых усилий, одним махом. Когда за ней следом приземлился, женщина уже достала из кольца две подушки, плед, пару темных очков, одни из которых мне протянула.

— В Колодце есть миры, где слишком ярко. С нашими глазами, с их повышенной остротой, это может стать проблемой. Поэтому держи. Сейчас такие почти нигде не достать. Поэтому храни их.

— Могу оставить?

— Да. Считай, подарок, — легко согласилась она.

— Спасибо.

— В общем, — Мария уселась на подушку, накинула на плечи плед, уставилась вдаль и продолжила: — Сопли тебе подтирать долго мне откровенно лень. Поэтому кратко обозначу, почему тебе так плохо, а потом дам совет, что с этим делать. Да ты и сам подумаешь, как дальше жить. Первый слом, смысловой, у тебя произошёл, когда с нами облом вышел. Когда узнал, что мы не родители тебе, — уточнила Мария.

— Это давно было.

— И что? — покосилась она на меня. — Не перебивай. Дело не в самих переживаниях, а в потере смысла жизни. Первый твой смысл — развиваться, чтобы найти родителей. Это утратило актуальность. Ты получил удар, но быстро сориентировался и нашёл другой смысл — защищать друзей. Можешь сказать за это спасибо Легиону. Он тебе вовремя помог.

— Да как-то не хочется, — проворчал я.

— Понимаю. Ты просто саму последовательность улови… Не просто потерять двух друзей, а сделать их защиту смыслом своей жизни и потерять. Вся твоя идентичность рухнула. То, что определяло тебя. То, ради чего ты жил.

— Звучит… логично.

Я искреннее задумался над тем, что она говорила. Походу, так оно и было. В эти дни я не раз задавался вопросом, какой смысл что-либо делать, если всё равно спасти не получилось?

— Поэтому решение твоей проблемы лежит… — Мария взяла драматичную паузу, — в эволюции твоего смысла. Вырастание из черно-белого взгляда на жизнь, где ты обязательно должен побежать всех и всегда.

— Нет у меня такого взгляда, — не согласился я.

— Да неужели, — фыркнула Гроза. — Я их не спас — о боже, как теперь жить дальше, — передразнила она мой ход мыслей, что прозвучало оскорбительно. — По мере взросления и развития мышления человек приходит к тому, что жизнь состоит из множества оттенков. Поэтому и говорю, твой смысл должен эволюционировать. Принимая то, что ты не сможешь спасти всех, кого захочешь. Что жизнь близких и друзей в любой момент у тебя может кто-то или что-то отнять… Ты молод и не понимаешь, что отнять можно сотней разных способов. Не обязательно это сделают враги. Не обязательно будет эпичная битва. Это может быть случайность — камень на голову упал, и всё. Кажется, у вас среди третьего набор был неудачник, который убился во время бега.

— Был, — припомнил я. — Но это всё же исключение.

— Это случайность. Бежали по горам, поскользнулись и улетели в пропасть. Заболели. Переспали с гулящей девкой, а та заразна чем-нибудь. Да хоть от старости умерли. Ты ведь ещё не думал о том, что стареть будешь куда медленнее. Сейчас у тебя есть все шансы дожить лет до ста пятидесяти. При этом в сто ты будешь крепким мужчиной. В то время как твои девушки — старухами.

— А как же регенерация?

— Помогает, но не до конца. Организм в любом случае изнашивается. Обычный камень регенерации — это плюс десять лет жизни. Высший — плюс тридцать. Твоя адаптация процесс старения ещё больше замедлит. Да и наши эксперименты тоже сказались. Так что готовься. Если женишься на этих девках, то умрут они раньше тебя. Хотя в случае Васьки есть варианты. Если силу наберет, то, может, и лет триста проживет. И тогда тебя, дурака, хоронить будет.