Неожиданно меня окликнула Елена Сергеевна. Это было очень вовремя, на самом деле. Пока ещё чего-нибудь не ляпнул, лучше буду ошиваться рядом с вожатой. Тем более, уж ее я всегда рад видеть. В отличие от остальных.

— Петя…– Начала Елена Сергеевна издалека. Потом еще пару раз грустно вздохнула. — Я, конечно, тебе не мама…

И слава богу, подумал я. Этого еще не хватало.

— Но…переживаю сильно. Петя, ты совсем не похож на себя. Совсем. Тебя будто подменили. Ты уже второй раз оказываешься замешан в сомнительную историю.

Я подумал, что вообще-то третий, но, к счастью, про ночную вылазку с зубной пастой Елена Сергеевна не знает.

— В общем…скажи, пожалуйста, честно…это как-то связано с вашим спором? Я про Лапина сейчас. Ты ему пытаешься доказать свою смелость? Все эти ночные походы…Я не верю той версии, которую вы совсем недавно рассказали Константину Викторовичу. Он мне ее, как ты понимаешь, тоже поведал. Звучит, как полный бред. Может, хочешь поговорить?

Вот что-то, а разговаривать с Еленой Сергеевной о всем произошедшем я точно не собирался. Я вообще с огромным удовольствием делал бы с ней гораздо более интересные вещи… Дебильный возраст. Никакой свободы действий.

— Ну, ладно… — Вожатая расценила мое молчание по-своему. — Только имей в виду, если вдруг захочешь рассказать свои переживания, я рядом.

Елена Сергеевна обняла меня одной рукой за плечо, а второй потрепала волосы на моей голове. Черт… Похоже, Ванечкин ей реально не безразличен, но совсем не в том смысле, который я бы хотел.

Вожатая отошла в сторону. Нам пора было заходить в столовую. Все малыши уже расселись по местам.

Неожиданно меня кто-то тронул за руку. Я обернулся. Рядом стояла Селёдка. И выражение ее лица было странным. Пожалуй, Тупикина сильно чем-то напугана.

— Что случилось? — Я отошел в сторону, освободив проход остальным отрядам, которые бодро маршировали в столовую. Ряскин и Мишин оглянулись на нас с Селедкой, но я махнул им рукой, мол, все в порядке, пацаны.

Просто вид у Селедки был такой, словно реально что-то случилось. Именно эта формулировка подходила больше всего.

И я, кстати, задал вопрос не для проявления вежливости. Вежливость вообще не мой конек. Я его задал конкретно по факту. Ибо не может человек, даже четырнадцатилетняя девочка с мерзким характером, «радовать» окружающих столь испуганным выражением лица без весомой на то причины.

А лицо у Тупикиной выглядело так, будто она не просто встретила нечто Ужасное. Нет. Там побольше будет. Словно это Ужасное ей встретилось, а потом еще и село на голову. Или пыталось сожрать. Или просто гоняло Селёдку по периметру лагеря развлечения ради.

Есть подозрение, несколько раз Ужасное даже было близко к цели. Потому что впервые я видел Селедку с криво заплетенной косичкой, из которой во все стороны торчали лохматые пряди. Кое-где я заметил перышки, застрявшие в волосах. Словно девчонку головой засунули в курятник, помотыляли там немного, а потом вытащили. И платье Селедки было мятое! А это — вопиющее безобразие.

Короче, вариантов случившегося много. В любом случае, будь на месте Тупикиной кто-то другой, даже не остановился бы. Но эта девочка отличалась фанатичной любовью к чистоте, порядку и прочей ерунде. Она косу свою плела так туго, что внешние уголки глаз лезли на виски. Голова у Селедки всегда выглядела аккуратно. Да и сама Селёдка выглядела аккуратно. Особо это привлекало внимание здесь, в лагере, где в плане бытовых вещей подростки предоставлены сами себе. У некоторых после подъёма рубашки оказывались застегнуты криво, футболки одеты наизнанку, брюки угвазданы чем-то загадочным и непонятным, имеющим неизвестную природу происхождения. То ли грязь, то ли засохшая еда, то ли птицы мимо пролетали. Много птиц.

И лишь Тупикина появлялась утром в таком виде, будто ее, как английскую королеву, обслуживает целый штат прислуги. Чистые, выглаженные, уж не знаю чем и где, вещи. Обувь без единого комочка грязи. Волосики жиденькие строго убраны. Короче, тошнотворный пример педантичности. На ее фоне остальные, особенно пацаны, выглядели, как маленькие ободрыши с баррикад революционного Парижа. Да и девчонки Тупикиной в этом плане уступали, честно говоря.

— Перья. — Сказал я, протянул руку и вытащил несколько штук из ее волос.

— Аааа…Это от подушки. — Она отмахнулась. — Ворочалась всю ночь. Вот они и прицепились.

— Мммм…Хочешь сказать, ты с утра даже не причесывалась? Охрене… — Я посмотрел на кислую физиономию Селёдки и решил не травмировать ее без того, очевидно, травмированную психику ругательными выражениями. — То есть, ничего себе. Ну, ладно… Говори, слушаю тебя. Что произошло? На землю летит комета? Очередное глобальное потепление? Близится конец света? Вроде, не должен. Время еще есть

— Петя…–Начала, наконец, Тупикина, чем напрягла меня ещё больше. Петя?! Я не ослышался? Она по имени никогда не обращалась. Только Ванечкин и все. А тут вдруг — Петя? Что за удивительные перемены?