Стехар метался от одного уходящего к другому, напутствовал, советовал и заверял, что он здесь, вместе с остающимися, будет блюсти порядок. Пусть они на него положатся и не беспокоятся. А уж если вдруг надо будет, то пусть только свистнут, дадут знак, пришлют весточку, позовут – и он тут же будет рядом с ними, где бы они ни находились. Он такой!

Но в последнее верилось с трудом.

Каким бы независимым ни изображал себя Ф”ент, а у каждого его плеча, куда бы он ни двинулся, всегда стояли начеку С”еста и Ч”юмта и рыскали во все стороны настороженными глазами.

Сейчас они снисходительно посматривали на него, слушая заверения по чьему-то зову куда-то от них уйти, и, строже, за окружающими с тем, чтобы кто-нибудь из выродков, даже далёких от собак, не посмели бы не то что остановиться и поговорить с Ф”ентом, но даже коснуться его ценной особы.

Стехар в разговоре со Свимом предположил, что К”ньец руины не покидал, а ушёл в подземелье с глаз долой.

– Ты видел? – ухватился за него дурб.

– Не видел, но думаю, что он там. Куда ему ещё деваться… Нет, нет, если бы уходил совсем, многие заметили бы его уход. Сидит, поди, там, в темноте, и обижается на тебя. Ты его не берёшь с собой, а кошки, сам знаешь, обидчивые, не то, что мы. Нам надо только намекнуть, и мы всё сразу понимаем. А кошки…

– Неужели он не понимает, что мы его оставляем ему же во благо? – проговорил Свим, но уже не так уверенно, как до ответа К”ньяны и разговора с Хараном. – Не хотелось бы мешать ему.

Ф”ент вывалил свой красный язык, подёргал им в воздухе и спрятал опять за зубы.

– Свим, ты что? – удивлённо проговорил он. – Какое там – во благо? Она же… – Ф”ент воровато оглянулся на К”ньяну, безучастно устремившую свой взгляд в никуда, и выдавил скулящий звук. – В общем, никакого там во благо нет, – закончил он неудавшуюся обличительную речь.

Дурб дёрнул себя за бороду.

– Никак не думал, что у него всё так плохо… Но… Что же мне теперь, ходить в темноте и искать его? – Свим разнервничался. – Мы так и до вечера не уйдём. Все, всё!.. Мутные звезды! Мог бы и проводить! Скажи ему потом, что так друзья не поступают. А нам пора. Камрат! Мы собираемся идти?

– Так мы тебя только и ждём, – подал голос торн, окончательно разочарованный невниманием Жаристы.

Свим хотел возмутиться и сказать Сестерцию неласковое словцо, но, посмотрев на Гелину с Хараном, пробормотал:

– Во, видели? Я же и виноват.

– Ха, Свим. Ты просто уже засиделся и мучаешься от безделья, – подбодрил его Харан и, повернув голову к Гелине, поясная: – Он исходил всю бандеку, а его меч, поверь мне, дорогая, один из лучших в Сампатании.

– Не слушайте его. Он мне льстит, Гелина.

– О, Свим. Если Харан так считает, так оно и есть на самом деле. Нам вас будет здесь не хватать, уважаемый Свим.

– Спасибо, шейна.

– Ах, Свим! Какая я сейчас шейна? – Гелина досадливо повела плечом, слова её прозвучали искренне. – Вот когда мы все встретимся в хабулине моего отца, тогда… Я придумала, что будет тогда. О, как я здорово придумала!.. Я посвящу вас в Знак Гаманраков. Как канила я имею на это право. Хорошо я придумала?

Свим от неожиданного решения Гелины подергал себя не только за бороду, но и пощипал усы. Знак нэма, полученный из рук какого-нибудь гита, считался высокой честью, а если он исходил от имени правителя бандеки, то повышал статус посвященного не только до Друга и Соратника семьи самого посвяти теля, но и Хорошего Знакомого для остальных гитов, где бы они ни проживали. Потому-то такие Знаки присваивались редко и неохотно, да и то людям, нэм которых был и так достаточно высок.

То ли Харан что подметил и нашептал Гелине, то ли она сама пришла к выводу об истинном имени дурба, но обещание канилы Гунака Гделина Гамарнака, кому бы оно ни предназначалось – малоимённому Свиму Сувелину Симору или тому, кто под этим нэмом скрывался, прозвучало во всеуслышание.

– Это большая честь для меня, уважаемая Гелина, – от души и почти торжественно отозвался Свим. – Тем более что я ещё не был никем отмечен таким званием.

Здесь Свим не кривил душой, так как никаких посвященных Знаков не имел, поскольку с гитами накоротке был незнаком до встречи с Гелиной.

– О, Свим! Вы с честью понесёте этот Первый Знак, прославляющий Гамарнаков. Я рада за вас и за себя… И за вас, Клоуда.

– Спасибо, шейна, – пролепетала Клоуда и потупилась.

Могла ли она мечтать ещё месяц назад, что станет ауной, будет общаться с самой Гелиной и присутствовать при намерении посвящения в Знак гитов… Она покраснела и крепче вцепилась в руку Свима,

– Пусть свершится это, шейна! – Свим склонил голову. – Но мы уходим. Прощайте, шейна! Да, Харан, если К”ньюша захочет меня нагнать, отпусти его. И пусть это будет между нами… Так мы пойдём?

– До встречи, Свим!

– До встречи!

Свим и его спутники направились вверх по откосу, чтобы покинуть руины через лаз, облюбованный енотовидными выродками для нападения в недавней схватке. Выходить по полуразрушенному пандусу с площадки прямо они не рискнули по причине практической непроходимости его от свежих куч испражнений вупертоков. Оставшимся в руинах ещё предстояли неприятные работы по очистке территории, если они не захотят задохнуться.