И сейчас Финк был уверен, что Гейдрих хочет угодить рейхсфюреру СС, дать ему в руки новый способ обогащения, заменив поиски «философского камня» фабрикацией фальшивых денег.

— Мы будем делать советские рубли! — высказал несмелую догадку Финк.

— Меня удивляет ваша ограниченность,—почти ласково проговорил Гейдрих.— За шесть лет нашего знакомства вы так, наверно, ничему и не научились, разве что насиловать молоденьких девчонок. Сейчас я преподам вам небольшой урок, после которого вы крепче будете держать язык за зубами.

Финк опешил. Он знал, какие «уроки» дает Гейдрих. Ждал, что влетят сейчас в комнату такие же головорезы, как и он сам, схватят его — и поминай как звали! Но в комнату неслышным шагом вошел высокий, начищенный и отполированный не хуже самого Гейдриха обер-лейтенант с зелеными петлицами ведомства адмирала Канариса, отсалютовал рукой, щелкнул каблуками, поклонился, чего Финк никак не ожидал, и приятным тихим голосом доложил:

— Обер-лейтенант Карлсен к вашим услугам, герр обер-группенфюрер.

«Карлсен» — это было что-то скандинавское. Финк презрительно поморщился. Он относился к абверу свысока,— по его убеждению, там собрались какие-то подозрительные людишки, враги фюрера. Собственно, он знал, что именно так думает и Гейдрих, и это придавало его пренебрежению к ведомству адмирала Канариса еще большую силу.

И действительно: сам начальник абвера — онемечившийся грек, сотрудники у него — какая-то разноплеменная братия, которой совсем не дороги интересы империи и которая только и думает о том, как бы изменить, как бы сделать что-то полезное для своих бывших отчизн. Взять хотя бы этого прилизанного ферта. Наверно, швед или датчанин, наверно, знает все языки на свете и готов служить всем на свете, лишь бы хорошо заплатили. Что же, интересно, он скажет?

— Объясните, Карлсен, этому господину,— лениво сказал Гейдрих,— объясните ему значение валюты, в том числе и нашей великогерманской рейхсмарки. Пожалуйста.

Карлсен еще раз поклонился, показывая свой подсолнечно-желтый пробор, заложил руки за спину и начал:

— Как известно, благодаря неслыханным успехам нашей экономики общепризнанный до сих пор обменный эквивалент всех ценностей — золото — отживает свой век. Происходит ускоренный процесс демонетизации золота. Мы стоим перед проблемой полного освобождения мира от бессмысленной власти золота. Так учит наш фюрер.

— Прекрасно, Карлсен,— мурлыкнул Гейдрих.— Прекрасно. Продолжайте, пожалуйста.

— На первых стадиях золото будет заменено валютами. Каковы признаки валюты? Первое: стабильность. Второе: интернациональное признание. Третье: свойство покупать все предлагаемые товары. Нетрудно убедиться, что из всех существующих сейчас мировых валют эти признаки всего ярче выражены у немецкой рейхсмарки. Это истина, которая не требует доказательств.

— Браво, Карлсен,—похвалил обер-лейтенанта Гейдрих.— Дальше. Что будет дальше?

— Со временем, когда Великогермания будет господствовать над всем миром, деньги отомрут вообще, как и золото. На экономическую арену вступят хозяйственные союзы, всеобъемлющие клиринговые системы, обмен товаров станет доминирующей формой.

— Стало быть, мы противники как золота, так и денег в принципе? — спросил Гейдрих.

— Да.

— Но это не означает, надеюсь, что мы можем допустить обесценение нашей марки?

— Ни в коем случае.

— И что мы можем, например, потакать разным фальшивомонетчикам?

— Преступных действий против нашей валютной системы мы не можем допускать ни в коем случае. Это карается законом везде. Международная конвенция по борьбе с подделкой бумаг, подписанная большинством государств мира, предусматривает, что подделка денежных знаков квалифицируется как одно из самых тяжких уголовных преступлений.

— Вам ясно, Финк? — спросил Гейдрих.

Финк ничего не понимал. Чего хочет от него обергруппенфюрер? Может, надо поехать в Вену и раскрыть шайку фальшивомонетчиков, во главе которой стоит этот доктор Гйотль? Но почему же тогда Гейдрих поручил привезти Гйотля к нему, да еще и с докладом? А может, под «докладом» он имел в виду просто судебный протокол? Разве кто- нибудь поймет этого Гейдриха! Он никогда не скажет напрямик, чего ему хочется.

— Надеюсь, вам все теперь ясно? — повторил Гейдрих и поднялся со своего кресла.

— Яволь! — вскочил и Финк. (Что еще он мог сказать!)

— Так вот, поезжайте в нашу веселую Вену и выполняйте задание.

— Яволь!

— И не забывайте обо всем, что здесь было сказано.

— Яволь!

В Вене Финк явился в бывший дворец Ротшильда к начальнику гестапо и СД бригаденфюреру СС Рашу и передал ему приказ Гейдриха. Он полагал, что бригаденфюрер скажет: «Моя хата с краю, и пусть приказ исполняет тот, кто его получил». Но, к удивлению его, все вышло иначе. Раш молча нажал кнопку звонка и приказал шарфюреру, возникшему на пороге словно дух из арабской сказки: