— Мерзавцы! — зарычал банкир. — Американского подданного? Не сметь! Прочь!

— Вы — пленник и арестант, — проговорил командир на английском языке. — Вы открыли, пользуясь правом концессионеров, химический и пороховой заводы, подготовляли восстание, орудовали, как фашист. Следуйте за нами.

Вестингауз запахнул полы своего халата и презрительно оглядел командира.

— Я последую за вами впредь до той минуты, когда…

— Когда вас повесят, — холодно закончил тот. — Война кончена. Германия присоединилась к Советскому Союзу. Во Франции идет гражданская борьба, и не сегодня-завтра там будет Советская республика.

Банкир присел на корточки. Он позеленел, как груша.

Через несколько минут его палатка превратилась в тюрьму. Потомок Бурбонов полуодетый лежал в кресле. Банкир бегал как сумасшедший из угла в угол. Лакей Поль, вытянувшись, стоял в дверях. Вокруг палатки ходили патрули.

— Черт! — шипел Вестингауз. — Это провокация! Не верю. Не верю!

Между тем лакей Поль усиленно трудил свои мозги.

«Мое впечатление опять начинается, — думал он про себя, — их повесят, а я освобожусь. Теперь или никогда. Ну-ка!»

С этой трезвой мыслью он вкрадчиво взглянул на банкира.

— Не извольте волноваться…

Вестингауз остановился.

— Если вы сможете вознаградить меня, — смиренно шепнул Поль, — я вам открою великую тайну.

— Ну? — процедил банкир.

— Ваша жена… Дайте мне чек на сто тысяч франков!

— Дурак! — вскрикнул Вестингауз, швыряя в лицо лакея пачками денег. — Олух! Говорите!

— Ваша жена и есть главный заговорщик. Это она свистнула на пароходе. Она подговорила рабочих, она…

— А, собака! Ты это знал и молчал, — взвыл Вестингауз диким голосом и, схватив со стола самородок зангезурской меди весом в пять кило, запустил им в голову Поля. Удар пришелся по темени. Поль свалился, не пикнув, и покинул злополучный мир как раз в ту минуту, когда руки его сжимали полную пригоршню кредиток.

Полог шатра приподнялся. На пороге выросли красноармейцы. Они молча оглядели маленькую группу. Один из них достал лист бумаги и прочитал:

— Да он умер! Выведите арестованных на место казни.

Красноармейцы обступили виконта и банкира. Вестингауз дико вскрикнул и упал в обморок. Монморанси оглядел палачей с вежливым спокойствием.

— По крайней мере, — сказал он медленным голосом, — мне не придется умереть своей смертью!

И достойный потомок Бурбонов позволил палачам поднять себя под руки и потащить к месту казни.

Между тем другой отряд красноармейцев во главе с рабочими медных рудников рыскал по исковерканной, перевернутой землетрясением, неузнаваемой местности, взрывая скалы, стуча молотками, оглашая воздух зовами и криками. Они искали погребенных рабочих.

Наконец они добрели до круглой земляной ямы. В утреннем свете на дне ее были видны очертания безжизненных человеческих фигур.

— Веревку! — крикнул красноармеец. — Братцы, спускайте меня вниз!

Через полчаса Ребров и рабочие были вытащены из ямы, оживлены глотком крепкого рома и согреты сияющим утренним зангезурским солнцем. Но ни Грэс, ни Лори не находились в их числе.

Грэс пришла в себя от какой-то мягкой подушки, залепившей ей лицо. Подушка перевалилась на шею и замурлыкала. Это был ее собственный кот, ободранный, голодный и холодный, отыскавший свою хозяйку после многочисленных похождений на воде и на суше.

Грэс вздохнула и приподнялась. Тело ее ныло, голова кружилась. Она увидала себя в небольшой расщелине, рядом с безжизненным телом Лори. Лицо его было спокойно и розово, губы сжаты, брови нахмурены — Лори спал обыкновенным человеческим сном. Грэс схватила кота и посадила его на Лорину грудь.

Почетный корреспондент Грэс немедленно поднял хвост, затрубил песню и пошел колесить по новому месту, пока не добрался до подбородка. Здесь он остановился, поднял лапку и мазнул Лори по носу. Вслед за этим последовало чиханье, потом зевота, потом богатырская гримаса, и веки Лори приподнялись над смеющимися глазами.

— Мы спасены! — прошептала Грэс. — Надо встать и выкарабкаться.

Лори повернул к ней голову. Это был нежный, детский взгляд, длившийся только секунду. Он вскочил, подавая ей руку.