— Они являются донорами качественного материала, что, возможно, снижает риск некачественной мутации, — закончила за меня мысль Ольга, — Таким образом мы получаем несколько точек для изучения. Первая — сами звери. Что в них такого, что они порождают мутации в теле людей? Вторая — качество мутации. От чего она зависит?

— Я бы ещё спросил, где звери обитают и чем питаются, что превратились из обычных животных в зверей.

— И это правильный вопрос! — заулыбалась Ольга.

Удивительная женщина. Я видел её в образе сестры князя. Влиятельную, сильную и опасную. Но иногда, когда заходила интересная тема, она забывалась и превращалась… Хочется сказать, что в жизнерадостную девчонку, но это будет ошибкой. Скорее в ученого, слегка безумного, которого новые знания интересуют больше, чем что-либо другое в мире.

— А есть практики, позволяющие поднять силу без потребления зверей?

От этого вопроса Ольга стала серьезной.

— Есть обычные тренировки. Применяй свою силу и вырастешь. Если есть какие-то другие практики, то мне о них неизвестно.

Это был облом. Я-то надеялся, что в древних родах имеются секреты. Впрочем, может они и есть. Не факт, что Медведы так бы легко со мной поделились столь интимной информацией.

— У меня ещё вопрос, — рискнул я тогда спросить, чувствуя, что хожу по тонкому льду, не зная, куда можно ступать, а куда нет, — Если два рода, с ярко выраженными способностями, отличающими друг от друга, породнятся, что достанется их детям?

— Хороший вопрос. История знает примеры всех вариантов. Могут раскрыться оба дара, может укрепиться какая-то из ветвей, а может родиться бездарь. Но тут надо делать поправку на то, что всегда есть шанс измены.

— Кто-то собирал статистику?

— Нет. Как ты себе это представляешь?

Было видно, что женщину этот вопрос занимал, но ответа найти она не смогла и это её расстраивало. Как и меня. Но вопрос и правда хороший. Если родители передают весь накопленный потенциал, то… За века селекции и брачных союзов, потомки могли в себе накопить очень многое.

По мере нашего общения я всё больше погружался в тему. Читал сводки анализов, потом лез в учебники и смотрел, что они означают. Ольга устраивала мне тестирования на понимание темы и если я где-то лажал, то она не давала мне следующую партию материалов.

Чуть больше месяца занятий для настолько обширной темы ничтожно мало, но этого хватило, чтобы я доработал свой подход и создал заклинательный круг. Его цель — пробудить и реализовать тот потенциал, что заложен в моих генах.

Это относилось к ещё одной теории. Если первая гласила, что плоть зверей выступала катализатором для изменения человеческих тел, то есть привносила свои мутации, то другая теория смотрела иначе на вопрос. Что люди и сами по себе обдали какими-то мутациями, а плоть зверей всего лишь служила топливом, ну или пищей, для развития этих отклонений или особенностей.

Теорию подтверждали мои исследования, что уровень силы и потенциал не есть одно и тоже. А что такое потенциал? Где он содержится? Что ему нужно, чтобы пробудиться? Над этой задачей я и бился. Сначала исследовал на новом уровне свой организм. Стал гораздо лучше понимать, какой ущерб мне нанесли Коршуновы. Понял, как этот ущерб обойти. Нащупал, где именно зарыт потенциал и как направить на него потоки энергии. А главное, какие потоки, с какой частотой и в какой очередности.

Звучит просто, но за этим стояли сотни исследований, которые я провёл. Изучение аристократов — ещё один шаг на этом пути. Значительный шаг.

Отдышавшись и дождавшись, когда организм успокоится, я поднялся и пересел с пола на диван. За месяц мой индекс опасности вырос с десяти до пятнадцати. То есть я стал в полтора раза сильнее. Если же по факту, то прибавилось силы, выносливости, регенерация чуть улучшилась. Что сказалось и на учёбе. Я стал лучше переносить нагрузки. Появились успехи на спортивном факультативе. Есть что отметить и чему порадоваться.

Но это было только начало. Планы мои простирались гораздо дальше. Отдохнув и убедившись, что состояние тела нормализовалось, я достал блокнот и принялся по памяти вносить все интересные данные, которые собрал, и которые пригодятся мне в дальнейшей работе.

Дома я застал чудную картину. Матвея и бутылку вискаря.

— Судя по твоей угрюмой роже, что-то случилось? — спросил я, заглянув в зал.

— Эд? — сфокусировал он на мне взгляд, — Хм… Пить будешь?

— А есть повод?

— Ну… — неуверенно ответил он и смутился, — Я теперь снова холост и свободен, как птица в небесах. Чем не повод напиться?

— Думаешь, поможет?

— Надо же хоть раз попробовать? — пожал он философски плечами.

Внезапно мою голову прострелило болью. Да так, что в глазах потемнело. Скривившись и быстро-быстро заморгав, я потратил несколько секунд, чтобы оклематься.

— Эй, Эдгард, я знал, что ты будешь за меня переживать, но давай без слез? — голос соседа доносился издалека.

Сфокусировавшись на нём, я осознал, что зрение изменилось. Оно осталось почти таким же, как и было, только стало более чётким. Я увидел поры на коже Матвея, синяки по глазами, полопавшиеся капилляры. Увидел отчетливо, будто в микроскоп разглядываю.