– Как прошёл день? – спросил глава.

– Обычный учебный день. С Эдгардом поговорил.

– И? – приподнял бровь мужчина.

– Как и прогнозировали. Я Соколову намекнул, что мы готовы, если что. Он сделал вид, что не при делах. Лицом он владеет посредственно, так что…

– Ответа он конечно же не дал?

– Конечно же нет. Медведевы прочно его к рукам прибрали. Ты говорил с князем? Он поделится новыми технологиями?

– Князь вежливо ушёл от темы. – хмыкнул Моржов старший, – Единственное, чего удалось добиться, это намёка, что когда-нибудь…

– Ясненько, – покивал Виктор, – Я бы тоже в первую очередь себя обеспечил необходимым.

– Как тебе сам парень? Что скажешь о нём?

– Да нормальный он парень. Диковатый, конечно, но с его историей это ожидаемо.

– Если он настолько ценен, то почему ему дают так свободно разгуливать? Не нравится мне эта история. Быть может мы ошиблись в своих выводах.

Виктор ответил не сразу, вспоминая всё, что знал о Соколове и что слышал в последнее время.

– Не знаю, – ответил он, – Но если Медведевы не хотят на него давить, значит на то есть причины.

Мужчина кивнул, принимая такой ответ. Гадать можно было до бесконечности, но конкретно сейчас в этом не было смысла.

– Тогда ты знаешь, что делать. Развивай с ним отношения. И раз уж ты пришёл, то пора нам поговорить с тобой серьезно.

– О чем? – напрягся Виктор, нутром почуяв, что ничего хорошего ждать от разговора не стоит.

– Ты уже взрослый. Твоя мама не отказалась бы от внуков…

– Я слишком молод! – возмутился Виктор.

– Ты здоровенный лось. Пора взрослеть, сын. Пора взрослеть.

Виктор издал обреченный вздох.

Проблемы пришли, откуда не ждали. Хотя на фоне остального это так, проблемки.

На третий день моего возвращения я шёл по коридору. Впереди стояло слишком хорошо знакомое мне трио. Куницын Антон, с которым мы схлестнулись на ринге, Олежек номер два, с которым столкнулись на учениях, и Кирилл Горал, грубоватый и задиристый парень, который чуть не сцепился с Виктором и с которым мы ночевали в одном помещение. В общем, не самые приятные лично для меня люди.

Меня они заметили. На слух я и раньше не жаловался, а сейчас, когда способности беса раскрылись, то и вовсе, прекрасно расслышал, о чём они говорят. Парни не особо-то и скрывались. В коридоре рядом никого не было, тут не самое людное место.

– Смотрите, кто идёт, – донеслись до меня слова Горала. – А женишок то невесту не уберег.

– Да какая там невеста, – среагировал Олежек номер два, – За такого только бракованную девку и отдадут.

Сказал он это, смотря на меня с презрением. А я как шёл в их сторону, так и продолжил идти. Чуть направление изменил и когда приблизился, парни в мою сторону повернулись.

– Какие-то проблемы? – спросил Горал.

Он шагнул ко мне, я остановился напротив него, подался вперед, схватил за грудки и впечатал лоб в нос парню. Раздался хруст, вскрик, я оттолкнул Горала, он полетел назад.

Олежек номер два в стороне не остался, потянулся ко мне, но… Я влепил ему пощёчину обыкновенную, звонкую и смачную.

– В любое время, господа. Я к вашим услугам.

Стандартная формулировка вызова на дуэль.

Сидя на заднице, Кирилл Горал рассмеялся.

– Ты за это заплатишь, Соколов. Кровью умоешься.

– Становись в очередь, – прошипел взбешенный Олег.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но в коридоре появился преподаватель.

– Что здесь происходит? – потребовал объяснений он.

– Всё в порядке, – поднялся Горал, – Я споткнулся и упал.

Его лицо было залито кровью, одежда испачкана, так что трудно было поверить в его слова.

– С этим директор будет разбираться. – пообещал нам препод.

Через две минуты мы вчетвером сидели в приёмной. Ещё через семь минут меня отпустили.

Дмитрий Измайлов стоял в кабинете охраны, изучая запись с камер. Так-то студенты могли говорить о чём угодно, их никто не прослушивал. Но в случае, когда дело доходило до конфликтов, то записи поднимались и внимательно изучались.

В данном случае лично Дмитрием, который после инцидента с похищением был «слегка на нервах». Когда он услышал оскорбления в сторону Кати, то поморщился и разозлился.

Для того, кто привык сдерживать эмоции, ощущение сильнейшего гнева было знаковым событием.