–  Выходит, что все вы, товарищи, из рабочих и крестьян, народ боевой, надежный. Именно о таких командирах из народа и мечтал в свое время Владимир Ильич Ленин. А пригласил я вас вот по какому поводу. По решению ЦК партии мы организуем курсы по подготовке и усовершенствованию руководящих партийных работников. Вам придется обучать их военному делу. Предупреждаю, что люди там соберутся почтенные, иные в отцы вам, пожалуй, годятся. Но ничего не поделаешь. Обстановка требует заранее готовить партийные военные кадры. Так что беритесь за дело. Надеемся, что вы оправдаете оказанное вам доверие.

Так я простился с родным училищем и отбыл на эти, честно говоря, малопонятные мне курсы. Но приказ есть приказ.

Люди, которых нам предстояло обучать, были действительно почтенными. И не только в смысле возраста. На курсы были собраны секретари горкомов, обкомов и даже ЦК компартий республик. В петлицах они носили, как правило, по две-три шпалы и даже по ромбу. А мы... У меня, к примеру, было всего три кубаря - звание старшего лейтенанта. Но что поделаешь, приказ есть приказ. Поставили преподавателем - учи.

Работали мы на курсах очень много и напряженно. Здесь-то нас и застало известие о начале войны.

Естественно, что каждый из нас горел желанием немедленно попасть на фронт. Но не тут-то было! Нам приказали на время забыть об этом и продолжать готовить для фронта кадры политсостава. Пришлось смириться, тем более что вскоре к нам прибыли на кратковременную переподготовку политработники специальных строительных частей. Это внесло некоторую специфику, нужно было к ней подстраиваться. А за делами и заботами - не до рапортов.

И все-таки вскоре мы снова принялись донимать свое начальство прежними просьбами. Довод был один: пожилые едут на фронт, а мы, молодые, торчим в тылу. Обучать людей на курсах смогут и командиры из запаса.

Вскоре нас, группу наиболее нетерпеливых, буквально засыпавших начальство своими рапортами, вызвали в Москву. Попали на прием к армейскому комиссару Е. А. Щаденко. Тот, окинув нас вначале строгим взглядом, спросил:

–  Значит, на фронт захотели?

–  Так точно, товарищ армейский комиссар, на фронт! - твердо заявили мы в один голос.

–  Что ж, хвалю за храбрость. - Глаза Щаденко заметно потеплели. - Сам воевал в гражданскую, понимаю. Где уж тут усидеть, когда такая драка идет. Хотя мы и отбросили врага от нашей столицы, но он еще силен, его бить и бить надо... - Щаденко замолчал, прошелся но кабинету. И неожиданно закончил: - Я одобряю ваше решение. Получите предписание и, как говорится, - в добрый путь.

Так я оказался на фронте.

...Вот о чем напомнило мне письмо однокашника. Но вскоре нахлынувшие было воспоминания как-то отошли на второй план, потесненные сиюминутными заботами. Нужно было как можно скорее кончать работу на старом месте и добираться в район новой дислокации штаба армии.

* * *

Итак, войска нашей 59-й армии готовились к новой операции. После соответствующей подработки в штабе фронта их задача сводилась к следующему: во взаимодействии с моряками Кронштадтского оборонительного района, который возглавлял вице-адмирал Ф. Ю. Ралль, овладеть островами Выборгского залива Раван-Сари, Суонион-Сари, Тейкар-Сари и другими, тем самым создав благоприятные условия для высадки советских войск на финское побережье. А те уже, ударив с тыла по выборгской группировке противника, должны были обеспечить успех наступающим корпусам и дивизиям 21-й армии.

Операцию командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л. А. Говоров планировал начать не позднее 4 июля 1944 года. Выходит, что на подготовку к ней нам отводилось всего лишь несколько дней.

С чего же начал штаб армии свою работу в этих необычных для нас условиях? Конечно же с выяснения сложившейся на этом участке фронта обстановки, хотя бы краткого анализа ее, с оценки противостоящего нам противника.

Перед нами оборонялись подразделения и части финской армии, которые, как нам было уже известно, по своим боевым качествам почти не уступали немецко-фашистским. Оборона противника базировалась на использовании труднодоступных естественных рубежей. Все не только крупные, но и мелкие острова, запиравшие вход в Выборгский залив и прикрывавшие побережье Финляндии, были превращены в укрепленные форты с хорошо развитой системой огня, которая к тому же дополнялась еще и огнем артиллерии с суши. В узких проходах и в заливах противник применял подводные минные и стальные сетевые заграждения. На мелководье использовались донные мины и мины-ловушки. Как мы потом выяснили, только за период с 21 по 28 июня 1944 года финны установили на подходах к островам Тейкар-Сари, Суонион-Сари, а также к островам северного побережья Выборгского залива четыре ряда минных заграждений, использовав для этого несколько тысяч мин.

На крупных островах размещались вражеские гарнизоны силой от роты до батальона, на мелких - взводы или боевые группы. Словом, если внимательнее оценить силы противостоявшей нам финской армии, особенно на противоположном побережье залива, то станет ясно, что мы должны были иметь дело с серьезным и очень хорошо оснащенным противником, к тому же прекрасно укрепившимся на своих позициях.

Подтвержу это фактами. Группировка финских войск в районе Выборгского залива включала в себя следующие соединения. Побережье залива южнее Нисалахти занимала 2-я бригада береговой обороны. На северо-запад от Нисалахти оборонялись соединения 5-го армейского корпуса, а именно: усиленная 1-я кавалерийская бригада этого корпуса, которая находилась на островах; его 17-я пехотная дивизия, которая обороняла мыс Тиенхара и Кивасиллансалми; сухопутный участок фронта от Сайменского канала до озера Вентелянселькя занимала 3-я пехотная бригада. В резерве же командира 5-го армейского корпуса находилась 10-я пехотная дивизия, которая дислоцировалась недалеко от Тиенхара, а также 11-я пехотная дивизия и 20-я пехотная бригада, располагавшиеся в районах Ховинма и западнее Юустила.