А несколько позднее ранило и нашего неутомимого и вездесущего подполковника В. А. Хлынина. Случилось это так.

Шли бои за острова Выборгского залива. И вот в один из дней начальник штаба армии генерал Н. П. Ковальчук пригласил к себе меня, Хлынина, еще нескольких офицеров из других отделов и объявил, что мы во главе с ним едем на рекогносцировку местности.

Переправились на один из островов, вышли к огневым позициям наших артиллеристов. Их НП располагался на росшей чуть в стороне высокой сосне. Как бывший артиллерист, Ковальчук сразу же оценил превосходство этого наблюдательного пункта. Полез на сосну. Мы же, устроившись на скате высоты, что сбегал к самой воде, начали в бинокли осматривать залив, близлежащие острова. Делали необходимые пометки на карте.

Противник, видимо, заметил нас. Может быть, подвели и поблескивающие на солнце стекла биноклей. Во всяком случае, неподалеку начали рваться снаряды.

Генерал Н. П. Ковальчук тем временем уже слез с дерева и присоединился к нашей группе. Мы начали уговаривать его, чтобы он ушел в укрытие, а работу доделаем мы сами. Но начальник штаба армии лишь отшутился в ответ:

–  Ничего, товарищи. Ведь пока противник поделит вилку пополам, сузит ее до нужных пределов, а потом обеспечит эти пределы нужным количеством снарядов, немало времени пройдет. А мы за это...

Договорить ему не дал приближающийся шелест снаряда. Все попадали на землю. Раздался взрыв. Когда дым и пыль рассеялись, мы увидели Хлынина, который стоял на коленях и держался за окровавленное лицо. Оказывается, осколок пробил ему щеку, выбил насколько зубов.

Немного поодаль лежал сраженный наповал старшина-артиллерист. Больше, к счастью, никого не задело.

Так работали мы, офицеры штаба армии.

Кстати, среди нас были самые разные по характеру и склонностям люди. Я уже писал о своем друге подполковнике И. А. Харичеве, который в конце концов ушел со штабной работы на командную, так как имел к этому большую тягу. Чем-то похож на него был и другой наш оперативник - майор Головатюк. Память, к сожалению, не сохранила ни его имени, ни отчества. Но вот закрою глаза и вижу его, порывистого, непоседливого, смелого. И сколько же раз ему попадало от начальства! Нет, не за плохое качество работы. Свое дело он знал и выполнял безукоризненно. Подводило его другое. Жажда боя, активных действий. Бывало, и дня в штабе усидеть спокойно не может. Все рвется в войска, на передовую. И случалось, что вызовет его к себе генерал Ковальчук или начальник оперативного отдела, скажет:

–  Поезжайте, товарищ Головатюк, в шестой корпус, передайте комкору вот этот документ. Ознакомьтесь на месте с обстановкой и - назад.

–  Есть, товарищ генерал! - вскинется от радости Головатюк. И без промедлений отправляется в штаб корпуса. И конечно же застрянет там. Смотришь, из штаба корпуса в какую-либо дивизию перекочевал. А там, понятное дело, каждый день стычки, бои. И наш майор в них участвует.

По возвращении, естественно, очередной нагоняй от начальства получает. Но разве остудишь им его деятельную, к бою рвущуюся душу!

В районе Синявино и под Спасской Полистью он, выполняя задание штаарма, снова - в который уже раз! - не утерпел, ринулся из дивизии в полуокруженный противником полк и сражался там несколько дней. Да так храбро и умело, что наше начальство, пожурив Головатюка для порядка, все же сочло возможным наградить его орденом Красной Звезды.

А вот майор Н. М. Варвинский был полной противоположностью Головатюку. Тоже безусловно храбрый и мужественный человек, Варвинский тем не менее не очень-то поддавался порывам, которые всякий раз овладевали Головатюком. Очень усидчивый, вдумчивый, он был штабником, как говорится, до мозга костей. Карту вел безукоризненно. Не случайно и генерал Ковальчук, и полковник Крылов наиболее важную и ответственную работу поручали именно майору Варвинскому.

Вот такими были они, мои боевые друзья. С большинством из них мне посчастливилось благополучно дойти до нашей великой Победы. Другие пали смертью храбрых на этом огненном пути. Пали за Родину, за наше счастливое сегодня. И мы, живущие, остаемся перед ними в неоплатном долгу!

Примечания

{1} Центральный архив МО СССР (далее - ЦАМО СССР), ф. 416, оп. 10437, д. 15, л. 156.

{2} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 18, л. 40.

{3} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 18, л. 118.

{4} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 48, л. 4.

{5} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 48, л. 3, 16, 41.

{6} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 12, л. 4.

{7} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 48, л. 270.

{8} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 375, л. 11-15.

{9} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 375, л. 16.

{10} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 395, л. 68.

{11} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 395, л. 111-114.

{12} Там же, л. 112.

{13} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 395, л. 117.

{14} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 499, л. 1-6.

{15} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 512, л. 3-11.

{16} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 512, л. 19.

{17} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 512, л. 31.

{18} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 512, п. 38.

{19} ЦАМО СССР, ф. 416, он. 10437, д. 499, л. 16.

{20} Там же, л. 16, 17.

{21} ЦАМО СССР, ф. 416, оп, 10437, д. 499, л. 19.

{22} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 499, л. 20, 21

{23} ЦАМО СССР, ф. 416, оп. 10437, д. 512, л. 48, 49.