Пауза. Эллиот ставит на стол свой бокал, закуривает.

Э л л и о т. До чего назойливый мотив. А м а н д а. Не говори. (Смотрит на него.) Э л л и о т. Скажи, только честно, что ты сейчас вспомнила? А м а н д а. Зимний каток возле Палас-Отеля, и как все скользили вокруг нас в ярких костюмах, а ты стоял на коленях и завязывал мне шнурки на коньках. Э л л и о т. Ну да, а перед этим ты шлепнулась прямо на задницу. А м а н д а. А с твоей стороны было свинство так смеяться, я ужасно обиделась. Э л л и о т. Бедняжка. А м а н д а. А помнишь, как мы утром просыпались, выходили на балкон, и смотрели вниз, на долину...

Пауза.

Э л л и о т. Голубые тени на белом снегу, невероятная свежесть, чистота, и весь мир как на ладони... Это было прекрасно. А м а н д а. Да, надо признать, у нас с тобой было несколько славных моментов. Э л л и о т. Несколько! У нас их было множество, просто все хорошее быстро улетучивается из памяти, а плохое остается. А м а н д а. Да. Дураки мы были, что все сломали. Какие дураки. Э л л и о т. Значит, ты чувствуешь то же, что и я? А м а н д а (устало). Ну, конечно же. Э л л и о т. И почему все так вышло? А м а н д а. Видно, ноша оказалась нам не под силу. Э л л и о т. А ведь мы любили друг друга до безумия. А м а н д а (отвернувшись). Смешно, правда? Э л л и о т (невесело). Куда уж смешнее. А м а н д а. Эгоизм, грубость, упрямство, нелепая ревность -- они проявились в нас именно потому, что мы так любили друг друга. Э л л и о т. А, может, все это и раньше в нас сидело. А м а н д а. Нет-нет, это любовь. К черту любовь. Э л л и о т. К черту любовь. А м а н д а. А теперь мы оба все начинаем заново, с двумя совершенно другими людьми. У каждого из нас новая любовь, да?

Эллиот не отвечает.

А м а н д а (глядя на него). Ведь так? Э л л и о т (глядя на нее). Нет, не так! А м а н д а. Эллиот! Э л л и о т. Нет у нас обоих никакой новой любви, сама знаешь. Спокойной ночи, Аманда. (Резко повернувшись, идет к своей двери.) А м а н д а. Эллиот, это же глупо, подожди. (Переходит на его сторону террасы.) Э л л и о т. Я должен пойти и найти Сибиллу. А м а н д а. А я должна найти Виктора. Э л л и о т (повернувшись к ней, резко). Что же ты не идешь? А м а н д а. Не хочу. Э л л и о т. Мы ведем себя постыдно. А м а н д а. Не уходи. Мне сейчас ужасно плохо. Побудь со мной еще хотя бы минуту. Если ты уйдешь, я с ума сойду. (Подходит к баллюстраде.) Не будем больше говорить о нас. Будем говорить о другом, о чем хочешь, только не уходи, дай мне взять себя в руки. Э л л и о т. Хорошо.

Мертвая пауза.

А м а н д а (не глядя на него). Чем ты занимался все это время? Эти последние годы? Э л л и о т (не глядя на нее). Много путешествовал. Весь мир объездил, с того времени как мы... А м а н д а. Ясно, ясно... Ну и как? Э л л и о т. Что -- мир? О, мир прекрасен. А м а н д а. В Китае, наверное, страшно интересно. Э л л и о т. Да, Китай... Большая страна. А м а н д а. А как тебе Япония? Э л л и о т. Гораздо меньше. А м а н д а. И ты пробовал акульи плавники? И входя в дом, снимал обувь? И палочками ел, и все такое? Э л л и о т. Ну да, практически все такое. А м а н д а. А как Индия? Все эти заклинатели змей, и факиры, и Тадж-Махал!.. Тебе Тадж-Махал понравился? Э л л и о т (глядя ей в глаза). Да, это что-то невероятное, какая-то сказка. А м а н д а (отвечая на его взгляд). А ты видел его ночью, при лунном свете? Говорят, его нужно видеть при лунном свете. Э л л и о т (не сводя с нее глаз). Да, этот лунный свет так обманчив. А м а н д а. Скажи, он ведь непохож на то, как его рисуют на коробках печенья? Я этого всегда боялась... Э л л и о т (негромко). Милая моя, я так тебя люблю. А м а н д а. А священных слонов, ты, конечно, видел? Говорят, они невероятно белые, и невероятно добрые. Э л л и о т. Я никого никогда так не любил. А м а н д а. Не надо, прошу тебя, Эллиот, не надо. Э л л и о т. И ты тоже меня любишь. (Делает шаг к ней.) В этом нет никаких сомнений, правда? А м а н д а. Нет, в этом нет никаких сомнений. Э л л и о т. Ты сейчас такая красивая, в этом проклятом лунном свете. Эта чистая прохладная кожа, эти сверкающие глаза... Я на тебя смотрю, и с каждой секундой ты становишься все красивее и красивее. Мне все в тебе знакомо. В тебе нет ни единой клеточки, которую я не знал бы, не помнил бы, и не любил. А м а н д а. Я счастлива, милый. Э л л и о т. И у меня только одно желание, страстное, из глубины души -- чтобы ты вернулась ко мне. Слышишь? А м а н д а. Не говори больше ничего, или я сейчас буду плакать.

Эллиот с нежностью привлекает ее к себе, и несколько секунд они стоят обнявшись. Наконец, Аманда отстраняется.

Что же теперь будет? Милый, что теперь будет? Э л л и о т. Не знаю. Я погиб, вот и все. А м а н д а. Нужно что-то придумать, быстро что-то придумать... Э л л и о т. Надо бежать. А м а н д а. Вместе? Э л л и о т. Конечно, вместе! А м а н д а. Это невозможно. Невозможно! Э л л и о т. Мы должны это сделать! А м а н д а. Виктор же с ума сойдет! Э л л и о т. Сибилла, наверное, тоже, но выхода нет. Ты представь, что их ждет, если мы тут останемся, изображая любовь к ним, а сами будем сходить с ума друг по другу! А м а н д а. Им нужно сказать. Э л л и о т. Что? А м а н д а. Нужно позвать их и обо всем сказать. Э л л и о т. А вот это невозможно. Сама знаешь, невозможно! А м а н д а. Но это будет честно. Э л л и о т. Честно или нечестно, я и подумать об этом не могу. Как говорить? С чего начать? А м а н д а. В такие моменты надо доверять вдохновению. Э л л и о т. Да не будет в этот момент никакого вдохновения. Будет самый ужасающий момент, который можно представить. А м а н д а. Ну хорошо, что ты предлагаешь? Они могут появиться в любую секунду. Э л л и о т. Мы должны выбрать -- и немедленно: или мы сейчас вместе уходим, или остаемся с ними, но больше не увидимся, никогда. А м а н д а. Не болтай глупостей, разве тут может быть выбор? Э л л и о т. Конечно, нет. Пошли! (Хватает ее за руку и тянет к своей двери.) А м а н д а. Постой, погоди! Все это бред, с нами что-то происходит, мы с ума сошли! Э л л и о т. Да, и уже давно! А м а н д а. Но куда мы с тобой? Э л л и о т. Сначала в Париж, моя машина в гараже. А м а н д а. Они же поедут за нами. Э л л и о т. Это не главное. Главное -- решиться. А м а н д а. У меня в Париже есть квартира. Э л л и о т. Это хорошо. А м а н д а. На авеню Монтень. Я оставила ее Фриде, это моя подруга, но она уехала в Биарриц, так что сейчас там никого. Э л л и о т. Виктор знает про эту квартиру? А м а н д а. Знает, что она есть, но понятия не имеет, где. Э л л и о т. Это еще лучше. А м а н д а (подходя к баллюстраде). Мы чудовища, мы преступники, мы за это еще поплатимся. Я знаю, еще поплатимся. Э л л и о т. Другого выхода нет. А м а н д а. Опять начнутся все эти ссоры и скандалы. Э л л и о т. Нет-нет, мы теперь старше и мудрее. А м а н д а. Какая разница! Стоит одному из нас хоть немного понервничать, и опять -- слово за слово... Э л л и о т. Слишком долгие сомнения, Аманда! А м а н д а. Я просто пытаюсь рассуждать здраво. Э л л и о т. А рассуждаешь абсолютно по-идиотски! А м а н д а. Я -- по-идиотски? А может, ты? Э л л и о т. Но послушай, Аманда... А м а н д а (потрясенно). Боже мой! Э л л и о т (бросаясь к ней). Милая, ради Бога, я не хотел... А м а н д а (усевшись на кресло возле деревьев, медленно). Я не сойду с этого места, пока мы не заключим договор -- торжественный священный договор: никогда больше не ссориться. Э л л и о т. Заключить-то легко, соблюдать трудно. А м а н д а. Нет, ведь все начинается с мелких пререканий. Так вот, надо дать клятву: кто из нас первый заметит, что мы пререкаемся, тот сразу это прекратит. Нужна условная фраза, как пароль. Кто бы ее ни произнес, оба замолкают не меньше чем на пять минут. Э л л и о т. На две. И платит выкуп за то, чтобы снова заговорить. А м а н д а. Согласна. А какой будет пароль? Э л л и о т (быстро). Джордж Гордон Байрон. А м а н д а. Хорошо, сойдет. Э л л и о т. Идем же скорей! А м а н д а (направляясь за ним к двери). А вдруг мы сейчас кого-нибудь из них встретим? Что будем делать? Э л л и о т. Помчимся как два зайца. А м а н д а (уже у дверей). А как же наши вещи? Э л л и о т. У меня две сумки, я их даже распаковать не успел. А м а н д а. А у меня чемодан. Э л л и о т. Пошлем за ним портье. А м а н д а. Нет, все это ужасно... Ужасно! Э л л и о т. Идем, идем, нет времени! А м а н д а. Мы что, так ничего им и не оставим? Даже записки? Э л л и о т. Нет, нет, мы им по дороге отправим телеграмму. А м а н д а (быстро отходя от двери). Милый, я не могу. Это так жестоко с нашей стороны, я просто не могу... Э л л и о т (догоняет ее, заключает в объятия и горячо целует). Ты, наконец, будешь слушаться? А м а н д а. Да, но Эллиот, милый... Э л л и о т. Джордж Гордон Байрон!

Крепко взяв Аманду за руку, Эллиот увлекает ее к двери. Едва они выходят, слышится голос Виктора "Аманда! Ты где, Аманда?", и сам Виктор с недоуменным видом возникает в дверях своего номера. Почти одновременно слышится голос Сибиллы: "Эллиот! Эллиот!" -- на террасе появляется Сибилла.

В и к т о р. Добрый вечер. С и б и л л а (беспокойно). Добрый... Я тут ищу... своего мужа... В и к т о р. Да? Забавно. Я ищу свою жену. С и б и л л а. Какое совпадение. (Нервный смешок.) В и к т о р. Здесь очень красивый вид, не правда ли? С и б и л л а. Чудесный. В и к т о р. Вы здесь уже давно? С и б и л л а. Нет, мы только сегодня приехали. В и к т о р. Опять совпадение. Мы тоже. С и б и л л а. Да, забавно. В и к т о р (подходя к столику). Не хотите ли коктейля? С и б и л л а (подходя к своему столику). Нет-нет, большое вам спасибо, я... (Замечает два пустых бокала, стоящих на баллюстраде. Несколько мгновений смотрит на них.) В и к т о р. Тут у меня два. С и б и л л а (решительно вскидывая голову). Большое спасибо. Выпью с удовольствием. В и к т о р (подходя к ней, но оставаясь на своей половине). Ну и прекрасно. Прошу. С и б и л л а (берет коктейль, оставаясь на своей половине). Благодарю вас. В и к т о р (преувеличенно-бодро). За отсутствующих друзей! С и б и л л а. За отсутствующих друзей. Здесь такой вид -- как в сказке, правда? Смотрите, яхта! Как огоньки в воде отражаются! В и к т о р. Интересно, кому эта яхта принадлежит?

Медленно закрывается Занавес

Действие второе

Квартира Аманды в Париже. Несколько дней спустя. Около десяти часов вечера. Квартира со вкусом обставлена. В глубине справа -- рояль, около него -- специальная скамеечка. В центре, ближе к нам большой диван, за которым стоит стол и два кресла, там же столик на колесиках с напитками. Перед диваном, слева -- пуфик. В глубине слева, буфет, рядом с ним -- небольшая кушетка. Слева же, но ближе к нам, у стены -- радиола. Правее рояля, в глубине -- окно. Дверь справа ведет в комнату Аманды. Дверь слева -- в комнату Эллиота. В глубине, в центре, двухстворчатая дверь -- выход в холл. Занавес поднимается, Аманда и Эллиот сидят друг против друга за столом. Они уже поужинали и сейчас пьют кофе. Аманда в элегантной пижаме, Эллиот в красивом халате.)

А м а н д а. Хорошо, что мы отправили Луизу домой. По-моему, она слегка простудилась. Э л л и о т. По-твоему, слегка? Да она весь день сопела и хрюкала, как стадо бизонов. А м а н д а (задумчиво). Стадо бизонов -- это как-то не звучит. Наверное, лучше -- стая бизонов. Или табун бизонов? Э л л и о т. Можешь назвать это косяк бизонов. Или эскадрилья бизонов. Даже академия. А м а н д а. А что, звучит. Лондонская Королевская Академия Бизонов. Как ты думаешь, Луизе дома хорошо живется? Э л л и о т. Что ты, она глубоко несчастна. А м а н д а. С ней что, плохо обращаются? Э л л и о т (убежденно). Чудовищно! Бьют смертным боем, таскают за волосы и кормят объедками. А м а н д а (смеясь). Бедная Луиза! Э л л и о т. Ты же знаешь какие эти французы. А м а н д а. Да уж, слава Богу. Еще я знаю какие венгры. Э л л и о т. Ну и какие? А м а н д а. Ужасно грустные. Наверное, на них чардаш действует. Скажи, а по Сахаре на верблюде ты не путешествовал? Э л л и о т. Много раз, когда я был еще маленький. Моя бабушка чудно держалась в верблюжьем седле. А м а н д а. Здорово. Вообще путешествовать -- это такое счастье. Э л л и о т (поднявшись с места, берет с передвижного столика бутылку). Налить тебе коньяку? А м а н д а. Немножко. Э л л и о т (открывает бутылку, и поглядев на Аманду, наливает ей, затем себе). Хорошо, что мы сегодня вечером никуда не пошли. (Садится, ставит бутылку на стол.) А м а н д а. Как и вчера. Э л л и о т. И позавчера. А м а н д а. А зачем куда-то ходить, нам и тут хорошо. Э л л и о т. Вот и я говорю. А м а н д а. Тут так уютно, правда? Э л л и о т. Неправдоподобно. Даже притупляет чувства. Потому что по идее мы должны были бы терзаться угрызениями совести. А м а н д а. Мы периодически терзаемся. Э л л и о т. Не слишком сильно. А м а н д а. Мы Виктору и Сибилле отправили прекрасную телеграмму из этого, как там его... Что еще мы могли для них сделать? Э л л и о т. А ты еще безжалостнее, чем я. А м а н д а. Наша жалость была бы похожа на крокодиловы слезы. Э л л и о т. Да, это верно. (Пьет.) А м а н д а. Лично я благодарю судьбу за чудное избавление. Сейчас я точно знаю, что никогда не была бы счастлива с Виктором. Это было смешно даже предполагать. Э л л и о т. Ну, ты-то с ним зашла дальше одних предположений. А м а н д а. Уж на твоем-то месте я бы помолчала. Э л л и о т. Интересно, они друг с другом встретились, или страдают по отдельности? А м а н д а. Слушай, давай сменим тему, она меня угнетает. Э л л и о т. Мне все кажется, что он или она, а то и оба могут сюда нагрянуть.