Но прошло и последние полчаса, а Елизавета Бах, не пришла. Лицо князя Фельса было мрачно и озабоченно, но он должен был покориться неизбежности. Спрятав под своим платьем огромные молоты, они стали готовиться в путь.

Несколько минут Пухлер прислушивался у двери, но в коридоре ни что не нарушало мертвой тишины. Тихо и осторожно двигаясь словно тени проскользнули трое беглецов в полутемный коридор. Путь был свободен, и они благополучно вышли на двор.

Остановившись на миг, каторжники окинули взором, погруженный в полумрак большой двор и направились к каменной стене, за которой находилось большое здание, служившее квартирой старшему надзирателю.

Хотя кругом ничего не видно было, каторжники соблюдали крайнюю осторожность и медленно двигались вперед.

Достигнув стены, они прижались к ней, опасаясь, чтобы их не заметил кто-нибудь.

– Ждите меня здесь несколько минут. – сказал лорд Вардмур своим товарищам, – Я пойду на разведку, взберусь на стену, с которой спущусь на двор, чтобы убедиться не грозит ли опасность. Если я встречу на пути часового, мне придется устранить его.

С этими словами лорд скоро исчез. Он быстро взобрался на стену, и высунув голову вперед он стал осматривать дверь старшего надзирателя.

В окнах большого здания еще виден был огонь, они были даже ярко освещены, но за дальностью расстояния лорд ничего не мог разглядеть, да кроме того ему мешали занавески.

Устремив свои глаза в ту сторону, где находились ворота, каторжник с радостью заметил, что они не были заперты, однако, он увидел часового медленно шагавшего взад и вперед с ружьем на плече.

– Это маленькое препятствие, – пробормотал лорд про себя, – которое нужно устранить. Мне, не хотелось бы, проливать человеческую кровь, но нужно покориться неизбежному.

Тихо и неслышно, словно тень, двигался лорд по стене, пока он достиг ее края, граничившего с воротами. С ловкостью и проворностью кошки он соскочил на землю, но, несмотря на всю его осторожность, внимание часового было привлечено тихим неожиданным шумом.

В следующий миг каторжник увидел себя лицом к лицу с солдатом.

Куда же делась Елизавета Бах? Отчего она не пришла в условленный час в камеру своих трех друзей и сообщников? Какое неожиданное обстоятельство задержало несчастную девушку?

Елизавета Бах в сильном волнении сидела в своей камере, вместе со своими обеими соседками. Старая Жульета уже дремала на своих нарах, но ее прекрасная дочь еще не думала о сне. Эта падшая девушка знала, что ее любовник старший надзиратель справлял свои именины. И сидя в мрачной камере своей тюрьмы, она мысленно переносилась в ярко освещенную залу, где ее любовник веселился и пировал со своими друзьями.

Время от времени она бросала злобные взгляды на сидевшую в углу Елизавету, погруженную в тяжелые думы. Негодная девушка с ненавистью и завистью относилась к гордой Елизавете, которая энергично защищала свою невинность и с презрением отвергала соблазнительные предложения Бриссона.

Но мысли Елизаветы Бах были теперь далеки от сидевшей возле нее легкомысленной девушки, от надсмотрщика Бриссона и от всей этой адской каторги, где она так долго томилась. Ея мысли уносили ее далеко отсюда, в родной край, где она некогда мечтала о счастье и блаженстве, о мирной и спокойной жизни вместе с горячо любимым человеком.

С лихорадочным нетерпением несчастная девушка ждала наступления полуночи. Она хорошо знала, что в эту ночь ее ждали старый князь и оба его товарища, что в эту ночь, может быть, она очутится на свободе вместе с ее тремя сообщниками. Сердце Елизаветы стучало и прыгало в радостном волнении при одной только мысли о свободе.

Она не обманывала себя слишком розовыми и льстивыми надеждами, она хорошо сознавала, сколько страшных опасностей грозила ей на пути к свободе, но цель была слишком заманчива, что стоило рисковать и жизнью.

Да разве остаться на этой каторге не значило обречь себя на верную, хотя медленную гибель? Разве эта нежная молодая девушка могла бы переносить муки тяжелой непосильной работы и адские душевные терзания?

Наконец пробило полночь, и Елизавета уже начала собираться в путь. Она не опасалась своих соседок, ибо последние знали, что Елизавета часто посещала старого князя, которого она любила и уважала, как родного отца.

Вдруг послышались шаги, а минуту спустя отворилась дверь, и в комнату вошел тюремный служитель. Елизавета слегка побледнела, словно предчувствуя грозившую ей беду. Но во взгляде, который ее молодая соседка бросила на вошедшего можно было прочесть любопытство и живой интерес. Казалось, в душе негодной девушки вдруг пробудилась надежда и непристойные желания…

– Старший надзиратель послал меня за вами, – грубо проговорил тюремный служитель. – Идемте же поскорее, вас ждут.

Глаза негодной девушки радостно заблестели, и она поспешно накинула платье, которое старший надзиратель недавно подарил ей. Она бросила на Елизавету вызывающе торжествующий взгляд.