– В этом деле башка не главное, – усмехнулся Сандерс, несколько оторопело слушая признания мичмана, – главное, чтобы работало кое-что другое. Вы меня, надеюсь, понимаете?

– Не надо, Ричард, – Полубой поднял руку, останавливая глидер, – пошлость вам не к лицу. Или ваш имидж джентльмена только маска?

Водитель, лысый детина с красными то ли с похмелья, то ли от недосыпа глазами, долго не соглашался ехать в сектор Сигевару, да еще к Развалинам. Только посулив два счетчика, Сандерсу удалось его уговорить.

В глидере отчетливо пахло мочой и алкогольным перегаром, под ногами каталась пустая бутылка из-под дешевого бренди. Сандерс открыл окно. Машины шли сплошным потоком, не пересекая, однако, границы секторов – там была своя водительская мафия. Водитель выбрал момент и переулками, ныряя между грязных стен каких-то ночлежек, вывез их к Развалинам.

– Все, дальше не поеду, – категорично заявил он.

До бара «Сад наслаждений» было идти около двух кварталов.

Они зашагали, стараясь не выделяться в толпе, что было не так уж сложно. Главное было – подстроиться под ритм движения пешеходов, которые двигались будто без определенной цели, глазея по сторонам. А посмотреть было на что. Дома были нашпигованы всяческими увеселительными заведениями – видно, для того, чтобы осваивающие Развалины авантюристы, искатели инопланетных диковинок, нелегалы-врачи, каботажники, наркокурьеры и прочая, прочая, прочая могли спустить кредитки, фунты или чем им еще оплачивали тяжкий труд, не удаляясь от места работы.

– Вертеп на вертепе, – бормотал Полубой, угрюмо посматривая на окна первых этажей, где заспанные проститутки вяло демонстрировали свои прелести.

Это был праздник плоти: хирурги-модификаторы не зря ели свой хлеб, изменяя человеческие тела до неузнаваемости. В одном месте Сандерсу бросилась в глаза вывеска: «Дизайн и художественная обработка гениталий». Он передернулся, однако не удержался, чтобы не подколоть мичмана:

– А что, собственно, такого? Ну отдыхает народ, веселится. Кто знает, может, завтра его разберут на составные части, а сегодня он хочет за свои кровные насладиться всем, что душа пожелает.

– Душа этого пожелать не может по определению, – отрезал Полубой.

– Можно подумать, что у вас нет публичных домов.

– Есть, но до такого скотства мы еще не докатились. И никогда не докатимся, слава Господу и императору. Ладно, похоже, мы пришли.

Дверь в бар уже успели навесить, и даже стены, кусок которых выбил Полубой, были как новые.

Мичман остановился, распахнул плащ и перекрестился.

– Ну что, господин Сандерс? За веру, царя и отечество!

– За Бога, демократию и президента, – поправил Сандерс, сжимая под курткой рукоять «бастарда».

– Каждому – свое, – рассудил Полубой и толкнул дверь бара.

Брус, который Полубой выворотил вчера, уже заменили. Двое рабочих вставляли цветные панели в потолок. Неопрятная женщина в халате, толкая перед собой моющую машину, бродила по помещению, оставляя за собой широкую влажную полосу. Несколько человек сидели в углу, потягивая пиво из высоких стаканов, возле стойки над чашкой кофе скучала стриптизерша в длинном плаще.

Бармен, увидев входящих с улицы Сандерса и Полубоя, нырнул под стойку. Когда он выглянул, в лицо ему смотрело острие палаша. Стриптизерша с восторгом уставилась на сверкающее лезвие «бастарда», будто это была редкая драгоценность. От группы сидящих отделился мужчина. Когда он вышел на свет, Сандерс узнал двоеликого. Полубой, не торопясь, обнажил клинок и постучал острием по полу.

– Господа, вчера мы, кажется, не договорили.

Двоеликий подошел ближе, и Сандерс с удовлетворением увидел, что под глазами у него иссиня-черные круги, а раздвоенный нос свернут в сторону.

– Я считаю, что разговор окончен, – кислым голосом заявил двоеликий, – вчера ребята слегка перебрали, а вы спросили что-то невпопад.

– Мы и сегодня спросим, – сказал Полубой, – только сперва вот что: мы начинаем «сквознячок». А теперь, если желаете, можем повторить свои вопросы.

Сидящие в углу переглянулись. Бармен почесал выступающий над стойкой объемистый живот, двоеликий одобрительно кивнул:

– Ясно. Будем считать, что нас вы прошли. Два раза такого погрома мой бар не выдержит. Что вы хотели узнать?

– Милый, ты мне нравишься, – тягуче провозгласила стриптизерша, обращаясь к Сандерсу. – Хочешь, я тебе отдамся?

Она сбросила плащ и соскользнула с табуретки, проделав перед Диком танцевальное па. Перья на плечах и бедрах встрепенулись и распушились павлиньим хвостом, качнулись огромные груди, вызывающе и бесстыдно блеснули золотом кольца в сосках.

– Оставь нас, – резко приказал двоеликий.

– Ну-у, Тим! Посмотри, какой красавчик.

Двоеликий развернулся и залепил ей пощечину. Обиженно надув губы, стриптизерша подобрала плащ и, покачивая необъятными бедрами, удалилась за подиум.

– Извините, господа. После модификации она зациклена на одном. Итак, о чем речь?

– Прежде всего, – Сандерс, убедившись, что бармен настроен миролюбиво, отвернулся от стойки, – после того, как мы вышли от вас, нас очень быстро нашли люди Сигевару.

– Понял, – двоеликий поднял руку, – двое из клана были здесь, когда началась свалка и одному от вас, – он кивнул Полубою, – крепко досталось. Здесь рядом у Сигевару лаборатория. Они взяли глидер и отследили вас. Что еще?