Стоя посреди аэропорта Монтгомери, Алекс нежно потирал пальцами кончики двух толстых кос дочери и жутко волновался.

– Пап, – склонив голову набок, Мишель окинула его укоризненным взглядом. – Мне уже почти пятнадцать. Конечно, я справлюсь сама. К тому же Бейкеры живут не так далеко. Мальчишки примчатся за пару минут, если это понадобится.

– Прости, – Алекс прижал её к себе, и та практически утонула в его объятиях. – Просто я ещё никогда не оставлял тебя одну. Это сложно.

– Я понимаю. И я люблю тебя, пап. Но перестань всё время переживать за меня, ладно?

– Ладно.

Безликий женский голос объявил посадку на рейс до Далласа, и Алекс, поцеловав Мишель в макушку, отстранился, чтобы заключить в крепкие мужские объятия стоящего рядом сына.

– Найди её и привези домой… если… – Даниэль сжал его руками, не став заканчивать предложение.

– Да, если.

Алекс подхватил с пола небольшую сумку с вещами, повесил её на плечо и, в последний раз обернувшись на своих детей, пошёл на регистрацию. Ему предстояло провести почти пятнадцать часов в самолётах и аэропортах, добираясь к югу материка с несколькими пересадками.

– Ну что, веснушка, поехали домой? – Даниэль приобнял сестру за плечи.

– Да, поехали, – проводив взглядом рослую фигуру отца, Мишель вздохнула и обвила Дани рукой за пояс, сильнее прижимаясь к нему. Сейчас она чувствовала себя словно осиротевшей.

– Эй, не грусти. Он скоро вернётся. И я очень надеюсь, что не один.

– Ты же знаешь, это маловероятно. Да и я подумала… Если каким-то чудом она всё-таки осталась тогда жива, вдруг она не захочет возвращаться?

– Она бы никогда так не поступила. Не бросила нас по собственной воле, – мягкие интонации Даниэля вмиг стали грубее и серьёзнее, а в голосе слышалась абсолютная и непоколебимая уверенность.

– Тогда почему она не вернулась? Значит, она, и правда, у… – Мишель всхлипнула, наконец позволяя своим чувствам выйти наружу. Перед отцом она старалась держаться, зная, как ему тяжело. Но наедине с братом, который всегда старался её понять и поддержать, могла разрешить себе проявить немного слабости.

– Замолчи. Не вздумай даже произносить это. Она просто не может вернуться сама. Я не знаю почему, но не может. И отец справится с этим. Ради мамы он горы свернёт.

– Я знаю, но… – по щекам Мишель уже вовсю текли слёзы.

– Ну что ты? Совсем расклеилась, – остановившись у машины, Даниэль ещё сильнее прижал к себе сестру, поглаживая её по голове. – И какого чёрта ты всё ещё такая маленькая? Ты вообще расти собираешься?

– Это не я маленькая, – Мишель едва заметно улыбнулась ему, утирая распухший нос рукой. – Это просто ты стал таким же высоким, как папа.

Алекс вышел из аэропорта Илопанго в Сан-Сальвадоре – столице страны, которую последние три года ненавидел всем сердцем, и вдохнул жаркий и влажный ночной воздух. К нему тут же подскочило несколько таксистов, бойко зазывавших его на испанском языке, но он только отмахнулся. До гостиницы было всего пять километров, а после стольких часов в неудобном кресле тело требовало хорошей разминки. За время перелёта он успел практически выучить карту относительно небольшого города, а в особенности района вокруг аэропорта, и теперь с лёгкостью ориентировался на незнакомых улицах.

В номере Алекс скинул сумку, принял наконец-то душ, смывая с себя всю грязь гражданских самолётов, поужинал и упал в кровать, засыпая, как только его голова коснулась подушки.

На следующий день рано утром Алекс зашёл в небольшую кафешку недалеко от гостиницы. Нужно было плотно позавтракать, хотя кусок в горло и не лез. Но он не знал, как сложится его день, и когда он доберётся обратно в город, поэтому впихнул в себя яичницу и несколько сэндвичей, составляя план действий. Первым делом он собирался побывать в больнице, а потом найти фирму, занимающуюся воздушными экскурсиями или чем-то таким, чтобы подняться в воздух и, осмотрев место гибели Жизель сверху, хотя бы примерно определить квадрат, где она могла бы упасть. А дальше уже думать над тем, как добраться туда пешком.

Когда он допивал кофе, монотонно играющая в кафе музыка сменилась медленной ритмичной мелодией с женским и мужским вокалом. Сначала два голоса как будто пели друг другу, а в следующую секунду сплелись вместе. И Алекс с удивлением понял, что это именно та песня, которая всю прошлую неделю звучала в его голове и сводила с ума. А ещё через мгновение пришло воспоминание, как много лет назад их с Жизель застал дождь на одной из осенних ярмарок, и они, смеясь, танцевали именно под эту песню, звучащую из хриплых колонок, установленных на небольшой площади.

Люди бежали от фруктовых и овощных палаток к своим машинам, стремясь побыстрее спрятаться от внезапно обрушившегося на них ливня, торговцы спешно накрывали свой товар, а они вдвоём, промокшие до нитки и совершенно влюблённые, покачивались и кружились в такт незамысловатой мелодии и даже не думали о том, что через каких-то пятнадцать лет Алекс будет сидеть один в чужой стране, а каждое слово этой песни будет болью отдаваться в его душе и сердце.

Вот только почему именно эта песня? Но ответ пришёл в ту же секунду, хотя и казался полной, да ещё и надуманной чепухой. Но, видимо, всё дело было в словах. Она ждала его. Ждала всё это время за тысячи миль от него и просила быть сильным. И он будет. До самого конца.