Закончил через двадцать минут — он был прав, дело было в прокладке.

— Спасибо, Николай Николаевич. Спасли! — разрумянилась хозяйка.

— Сколько с нас? — заговорил чуть ли не в первые молчаливый муж Игорь.

— Ну, сами решайте, — как обычно ответил он. Добавил, выдержав паузу: — Выходной, праздник.

Небрежно сунул в карман несколько зелёных купюр, пожелал хорошего праздника.

Покинул квартиру и, ускорив шаг, направился к выходу из двора.

По пути к машине зашел в мексиканское кафе на углу с Куйбышева. С возрастом Николай Николаевич начал любить острое, а может быть, чувствовал он так себя чуть ближе к далёкому сыну. Кто ж знает?

Может быть, не ехать? — в очередной раз мелькнуло в голове.

Он покачал головой. На часах было без пятнадцати одиннадцать. А ещё в магазин…

Он достал список, пробежался по нему глазами.

3. В огромном супермаркете он потерял почти два часа. Причём почти час — в бесконечной очереди на кассу, периодически косясь на куда меньшую очередь у бесконтактных касс. Им Николай Николаевич не доверял.

Взял он, как обычно, много. Валенки, две пары резиновых сапог, сервиз из 6 чашек, набор рюмок, десять коробок конфет одних и ещё пять других, плюс — всякая мелочь — игрушки, хлопушки и тому подобное. Купленные заранее снасти лежали в машине.

С трудом втиснув покупки в большую сумку, лежавшую для таких целей в багажнике, Николай Николаевич похлопал по крылу свою ископаемую «Волгу»:

— Может всё-таки не ехать? Людка рада будет… Посидим как нормальные люди…

Мотор завёлся с первого раза, что последние годы, бывало не всегда. Это был одновременно и ответ, и доброе предзнаменование.

Было 13:10

Как выехал из города — началась метель. Скорость движения упала, то и дело впереди красным вспыхивали тормозные огни машин.

Забросив назад руку, Николай Николаевич нашёл какую-то кассету, вставил в старый, вмонтированный ещё в 90-е, Pioneer, сделал погромче. Эту кассету он доставал только один раз в год, затем — убирал до будущего года в карман на сиденье.

Когда-то эту кассету он записал для сына. Денег в тот год не было вообще — зарплату задерживали, а то, что удавалось подхалтурить, тратилось на еду и прочие обязательные нужды. Какие здесь подарки? Но тем не менее, подарки были….

После отъезда сына он нашёл эту кассету на полке и забрал в машину.

Николай Николаевич щёлкнул пластиковой коробкой, доставая сборник, вставил в проигрыватель, нажал «Play».

Низкий голос произнёс:

— Сынок…

Николай Николаевич вжал кнопку перемотки, да так, что хрустнул сустав пальца. Слушать свой голос, этот привет из другой жизни, было невозможно.

Вроде достаточно промотал. Он снова щёлкнул «Play».

— …all the way.

Oh, what fun it is to ride

In a one-horse open sleigh, — запело в динамиках.

Николай Николаевич щёлкнул поворотником и начал перестраиваться в соседний ряд. Пурга продолжала мести.

Песня закончилась. Заиграла основная тема старого фильма «Отчаянный» с Родригесом. Из печки на мгновение подуло раскалённым мексиканским воздухом, а сердце выдало несколько перебоев.

4. К пяти вечера он проехал под две с половиной сотни километров. Сначала по трассе — новой, многополосной, затем — по обычной региональной дороге — неосвещённой, достаточно сильно заметённой. Здесь уже приходилось ехать 40–50 и молиться, чтобы не встряла на подъёме впереди идущая тяжело нагруженная фура.

После, через пятьдесят километров — еле заметный съезд налево на ещё более утомлённое жизнью шоссе, пять километров прямо, затем второй поворот направо…

Добрался.

Николай Николаевич заглушил машину. Дальше было не проехать.

Сменил шапочку на тяжёлую ушанку, на лоб пристроил мощный фонарик, затянул поверх шапки его лямки, включил. Узкий луч света осветил покосившуюся синюю табличку: «Кашицы — 5 км, Кошёлка — 9 км» и скрытую снегом дорогу.

Просёлок, как и в прошлые годы, был не чищен. Трактор проезжал, дай бог, где-то неделю назад. А после были снегопады…

— Кому нужны старики да дети в нашей стране? — пробормотал под замерзающий нос Николай Николаевич. А тем паче кому нужен этот просёлок, ведущий к двум деревенькам? К его родным Кашицам и тем более полузаброшенной Кошёлке, где доживали свои годы пара-тройка глухих стариков и старух.

Во всяком случае, — горько уточнил Николай Николаевич, — в прошлом году ещё доживали. Как знать, остался ли кто там сейчас? Может просто пустые брошенные избы, сугробы, свет луны да волчий вой. Хорошо, что в Кашицах иначе…