П: Юля, ты уже рассказала, мне хватило. Я был таким ослом, что повёлся на тебя. Я тебя прошу, больше мне не пиши или я тебя заблокирую!

Ю: Хорошо, не буду. Прости, что потревожила.

После их разговора Юля чувствовала себя ужасно, она сотню раз пожалела, что написала ему, проклинала эти романтичные истории, в которых всё всегда хорошо. Пётр никогда её не простит, теперь он навсегда был для неё потерян.

Юля сходила с ума от одиночества, не выдержала и перед самым Новым годом созвонилась с одногруппниками, они, действительно, всей группой планировали отмечать Новый год и позвали Юлю к себе.

Все много пили, а Юля как налила себе полбокала вина, так и просидела с ним всю ночь, отпив один глоток. Были танцы, шум, веселье, а Юля лишь отрешённо следила за всеми, будто разучилась радоваться. Но одному она была рада, что не осталась дома, хоть и чувствовала себя чужой. Юля ушла под утро, и перед сном закуталась в толстовку Франсуа.

Одногруппники гуляли каждый день, звали с собою Юлю, но она отказывалась. Всеобщее веселье и атмосфера праздника на улицах Парижа больно напоминали ей о Франсуа. Девушка ходила до ближайшего магазина, набирала еды, сидела дома и целыми днями смотрела фильмы. На душе было настолько плохо, что ничего не помогало, даже после разговоров с Лизой нападала тоска по дому.

Ещё пару раз она пробовала дозвониться до Франсуа, но он ни разу не ответил. Отвечали его родственники, вежливо сообщали, что он не может разговаривать, и просили, чтобы Юля ему больше не звонила. В Facebook он тоже не появлялся. Юля боялась за него и всё думала, что она может сделать. Единственный найденный ею выход — это найти Бернарда и вместе с ним связаться с Франсуа.

У девушки пропало не только ощущение праздника, мир казался серым, скучным. Раньше в сердце словно звучала музыка, но сейчас там было тихо и пусто, внутри остались лишь осколки радости, холод и боль. Душа Юли, как большая коробка, в которой когда-то лежали разноцветные ёлочные игрушки, и вдруг разом все разбились, слышался лишь звон разбитого стекла, а когда она заглядывала в эту коробку, то ранилась об осколки, порезы больно кровоточили и не хотели заживать.

Юля осталась одна во всей вселенной. Девушка чувствовала себя настолько одиноко, что хотелось выть. Дни тянулись тяжело и болезненно, но уже завтра должна была вернуться Клэр, и Юля с нетерпением ждала их возвращения.

40

Стояли январские праздники. Пётр, как всегда, встал в пять утра. После избиения груши и душа, взял учебник и расположился на кухне. В последнее время ему надоел кофе из машины, и на праздниках он варил его на плите. Налил ароматного напитка и сел читать книгу. К нему бесшумными шагами подкралась Аня.

— Ты и в праздники встаешь в такую рань? — спросила она и села напротив. — У тебя не осталось кофе? Нальёшь мне?

— Готовлюсь к сессии, — Пётр лишь приподнял книгу, демонстрируя обложку, а потом встал и долил остатки в кружку Ани. — А ты сама что так рано встала?

— Не спалось, да ещё ты ходишь, топаешь, и кофе пахнет на всю квартиру. Я как в той рекламе выползла на запах, — улыбнулась она.

Пётр снова сел напротив девушки, открыл книгу и вернулся к чтению, не обращая внимания на Аню.

— Поговори со мной, — попросила она.

— О чём? — мужчина отложил книгу и равнодушно посмотрел на неё.

— О нас, — смущённо улыбнувшись, сказала Аня.

— Ань, даже не начинай! — раздражённо ответил Пётр. — Я тебе уже миллион раз всё сказал.

— Ты же расстался с Юлей. Может, нам попробовать начать всё заново?

При упоминании о Юле у Петра в груди всё похолодело, он нахмурился, в глазах блеснул гнев.

— Ань, в сотый раз повторяю, не буду я с тобой ничего начинать! — Пётр сверлил её гневным взглядом. — Хватит использовать Саню!

— Почему сразу использую, мне с ним хорошо, — она виновато опустила глаза, не выдержав его взгляда. — Он красивый, весёлый. Я даже привязалась к нему, обо мне никто так не заботился.

— Так будь с ним! Чего ты от меня хочешь?! — не понимал и сердился Пётр.

— Он как мальчик, он несерьёзный. Мне нужен кто-то вроде тебя, — Аня посмотрела в глаза мужчине. — Я хочу семью!

Пётр окатил ее пренебрежительным взглядом, в котором читалось: «Аня, ты дура!» Но воздержался от оскорблений вслух.

— Когда же ты научишься ценить поступки?! Ты что, не замечаешь, как он тебя боготворит, как заботится о тебе?! — Пётр отчаянно пытался до неё достучаться. — Заводи семью с ним.

— Замечаю, — улыбнулась она. — Но что он может мне дать, кроме завтраков в постель?