После долгих и кровопролитных войн между Османской империей и Сефевидским Ираном Западная Армения в 1639 г. окончательно вошла в состав Османской империи. [25] В Стамбуле, со временем, появлялись кварталы, заселенные выходцами из городов Малой Азии. В короткий срок в стране сложились и значительные группы нетурецкого населения, преимущественно греческого и армянского. По приказу султана новым жителям предоставлялись дома, опустевшие после гибели или увода в рабство их прежних обитателей. Новоселам предоставлялись различные льготы с целью поощрения занятий ремеслом или торговлей.

Постепенно, выходцы из социальных меньшинств – армяне, греки, евреи и многие другие их представители по всей империи, стали играть важную роль в социальной структуре государства. В столице империи – Стамбуле армяне, греки и евреи, в совокупности, составляли до половины населения города. [26]

Как национальное меньшинство армяне пользовались в Османской империи особым статусом. Большинство из них владело турецким языком, многие со временем забывали родной язык и предпочитали турецкий для общения. Прожив длительное время рядом с турками, армяне использовали все возможности, созданные для национальных меньшинств империи. Они никоим образом не подвергались дискриминации, а многие из них поднимались на высшие ступени государственной иерархии. [27]

Численность армян в Османской империи на протяжении рассматриваемого периода оценивалась приблизительно в 2,5 миллиона человек, причем 80 % из них проживало в сельских районах, в основном, в восточной Анатолии и регионах Аданы и Мараса на юге. Менее крупные армянские общины были сосредоточены в Измире – на западном побережье Турции; в Эрзеруме, Карсе и Ване – на востоке; городах Сивас и Амасья – в северном и центральном регионах; Адане, Мерсине и Диярбекире – на юго-востоке. В каждом из таких городов проживало от десяти до ста тысяч армян, которые, в целом, присутствовали практически в каждом из вилайетов (провинций) империи. Остальное армянское население проживало в малых городах и селах, разбросанных по восточной и южной Анатолии, где оно занималось возделыванием своих небольших земельных наделов. [28]

Самой значительной группой нетурецкого населения были греки. Армяне составляли вторую по численности социальную группу нетурецкого населения столицы. После превращения Стамбула в крупный транзитный торговый пункт они стали активно участвовать в международной торговле в качестве посредников. Со временем армяне заняли важное место в банковском деле. Весьма заметную роль играли они и в ремесленном производстве Стамбула.

Территория проживания армянского народа, как и территории всех других порабощенных народов Османской империи, стала рассматриваться как «собственность» Аллаха и «его тени на земле» – турецкого султана. Армянам жизнь даровалась как акт пощады, до тех пор, пока они пребывали в состоянии верноподданной национально-религиозной группы и беспрекословно подчинялись воле османского правительства. [29]

Само слово «миллет» употреблялось для обозначения религиозной общности, не дифференцированной по этническому признаку, хотя та или иная этническая группа входила, как правило, целиком в тот или иной миллет. Члены данных миллетов назывались мусульманами «реайя» (ведомые), то есть те, кто не участвует в процессе управления.

Миллеты играли важнейшую роль в урегулировании отношений между мусульманами и народами других вероисповеданий в Османской империи. Миллеты официально были разрешены при султане Мехмеде II Фатихе (1444–1446 гг., 1451–1481 гг.). Таких общин в Османской империи было три: греко-православная, армяно-григорианская (с 1831 г. армяно-католическая община получит свой независимый статус от армяно-григорианской), иудейская. Делами миллетов ведал министр иностранных дел империи. [30]

Османская империя, выделив армян, как и других христианских подданных, в отдельные миллеты, подчинила их не только духовной, но и светской власти патриархов, избиравшихся каждой общиной и утверждавшихся Портой. [31]

Через глав этих общин султанские власти взимали также различные налоги и сборы с немусульман. Патриархи греко-православной и армяно-григорианской общин, а также главный раввин иудейской общины были поставлены в положение посредников между султаном и немусульманским населением. Султаны покровительствовали главам общин, оказывали им всевозможные милости в качестве платы за поддержание в их пастве духа покорности и повиновения. Но те или иные привилегии, дарованные общинам, зависели от прихоти султана, они являлись односторонней уступкой османских властей, не отраженной в формальных договорах. Льгота или уступка той или иной общине могла быть аннулирована в любое время.

Таким образом, каждая конфессиональная община становилась своеобразной церковно-политической структурой. Возглавлявший армянский миллет духовный иерарх – католикос и его представители на местах – имели право сбора налогов, судебного разбирательства и наказания. По их представлению османские власти могли арестовать тех, кто не подчинялся нормам данной общины и повелениям их руководителей. [32]

Со временем число миллетов росло: в XV в. их было всего два, а к 1914 г. в Османской империи насчитывалось уже 17 миллетов.

Каждый миллет ведал своими школами, судами, бытом и т. д. Система работала успешно, отвечала интересам, как мусульман, так и христиан и иудеев. В течение более пяти веков религиозные общины сохраняли свою веру и самобытность. [33] Гарантия личных свобод позволяла избегать многих гражданских беспорядков. Так, руководствуясь соображениями религиозного и прагматического характера, османское правительство защищало конфессиональную самостоятельность своих подданных.