— Артур! А двоих у рубки ты снял?

— Да, я. Из пистолета… А потом в люк забросил пару эфок и пару с газом… Пока там тихо… Или это я оглох…

— Серёга! Что они хотели?

— Они наших баб разглядели в перископ и всплыли прямо рядом с нами… У нас после цунами мотор заглох. Я как раз с ним возился…

— Ладно… Потом расскажешь… Сейчас надо подлодку зачистить…

* * *

Артур помог мне пришвартовать катер к субмарине… Я поднялся на борт, а он наоборот, перешёл на катер. Сказал, что ему надоело бегать в мокрых трусах и босиком…

Я скинул за борт двух турецких моряков, которых Сайгак застрелил из пистолета возле дверей в рубку… Но перед этим разоружил, конечно… Оружие стал складывать на палубе возле рубки. Поднявшись наверх, я обнаружил, что один из троих ещё был жив. Как раз тот самый толмач, с которым я болтал на ломаном английском. Связав ему руки за спиной, я слегка подлечил его… Так, чисто для того, чтобы не сдох пока его не допросили. Не факт, что внизу в лодке найдутся ещё живые. А если и будут, то не факт, что они хотя бы по-английски понимают что-то…

Двоих других я скинул на палубу, разоружил, а после тоже отправил за борт.

Говорят, что в Чёрном море водится катран — типа местная акула… Маленькая такая акула… Не больше метра в длину. Говорят, что на человека не нападает… Может быть, теперь что-то изменится в экологии… Трупов нынче много… Отожрутся акулы, вырастут, и начнут всё-таки оправдывать гордое звание «Акула», и нападать на всё, что движется мимо…

Когда ко мне присоединился Артур, я уже пытался допрашивать нашего пленника.

Он делал вид, что не понимает… Хотя минут несколько назад и «хау ду ю ду» помнил, и «ху ар ю» у меня спрашивал.

Я решил, что Ваньку валять уже не надо. и обратился к нему по-русски:

— Ты меня понимаешь, басурманин? По-русски разумеешь?

Он сперва начал снова свои «ме-е и бе-е», но после того, как я вогнал ему свой нож в ещё не до конца залеченную мною рану, сразу же вспомнил язык Лермонтова и Толстого.

— Не убивай, русский!

— Не буду… Если ты расскажешь мне всё, что я у тебя спрошу…

— Спрашивай! Всё скажу…

— Сколько человек ещё на корабле живых осталось?

— Не знаю!

— Почему не знаешь?

— Я не знаю сколько ты убил, русский…

— А сколько было до того, как вы напали на наш корабль?

— Мы не напали… Мы даже не стреляли. Махмут женщин хотел забрать. Он капитан… Был…

— То есть, вы стали пиратами? Захватить судно в море и ограбить его. Мужчин убить, а женщин в рабство взять…

— Нет…

— Да… Именно так это и называется… Так сколько вас было?

— Пятеро.

— Точно?

— Да… Внизу никого не осталось, когда меня позвали наверх, чтобы переводить с английского.

— Сейчас я пойду туда вниз. А мой человек останется стоять рядом с тобой… Если ты мне соврал, то он тебя убьёт. Ты понял?

— Понял. Там нет больше наших… Но есть…

— Кто?

— Рабы… То есть пленные…

— Откуда?

— Болгары или румыны… Я не знаю. Это Махмут. Он сказал, что мир стал другим, а у нас есть лодка, торпеды и оружие. Это значит мы сила.

— Где вы их взяли?

— С какого-то корабля… Я был внизу. Я моторист… Простой моряк…

— Где содержаться пленники?

— В торпедном отсеке.

— Где он расположен?

— В носовой части…

* * *

Артур остался наверху рубки у пулемёта, наблюдать за периметром, заодно охраняя пленника.

Серёга уже подошёл к нам вплотную и мы пришвартовали «Акулу» к субмарине.

— Парни! Не знаю, откуда вы появились, но как никогда вовремя.

— Это всё получилось совершенно случайно.

— Случайность есть не познанная закономерность! — глубокомысленно продекламировал Сергей, подняв вверх указательный палец правой руки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего…

— А зачем тогда так пафосно разглагольствовал тут?…

— Это не я, это Гегель так сказал. Вот у него и спрашивай!

— Спрошу при случае… А ты мне лучше расскажи, что от вас басурмане хотели, и почему на абордаж не пошли. Неужели ты их со своим пулемётом так напугал?…