Так я вступила в наследство. А дальше начались тяжбы, попытки рейдерских захватов и саботажей на производстве, подкупа судей.

Рутман был прав. Побеждает тот, за кем стоит больший капитал. Но это было очень поучительно!

На самого рьяного моего оппонента уже летом подали на банкротство. Конечно же, у него нашлись кредиторы, с которыми договоренности об отсрочке были только устными, а когда дело дошло до судов, подтверждающих документов не нашлось. Вторым глупым шагом был подлог документов, которые экспертиза признала ненастоящими…

Переполнило чашу терпения попытка надавить на меня через семью.

– Вот что за имбецилы?! – вопрошал Георгий, интересуясь, как мои дела. – Разве можно так грубо работать. Девяностые давно закончились. Теперь нужно быть дальновиднее. А что с твоими учеными?

– Синтезировали новый полупроводник, уже подали на регистрацию. Знаешь, уникальное органическое соединение, позволяющее стабилизировать поток энергии при термоядерной реакции.

– Надо же! А я думал, они там мышей дрессируют. – он был в хорошем настроении, что бывало не всегда. Но этот день мы по плану должны были провести вместе. Впервые на этой неделе.

– Не совсем то, на что я рассчитывала. Я хотела модернизировать двигатель внутреннего сгорания. Но в эту сторону мы только начинаем работать.

– А меня включили в санкционный список. Так что, дорогая, этим летом в Италию мы не летим. Что там у нас есть из доступного и безопасного отдыха?

– Мистический Алтай?

Наш брак был очень странным. Мы проводили вместе не так уж много времени, согласовывали встречи и совместные выходы в свет через своих секретарей (мне передали расторопную и сообразительную Марину, которая в первое время занималась моим гардеробом), а если были в Москве, то часто, засыпая в одной постели с Георгием, я вставала посреди ночи и перемещалась в совсем другое место, где требовалось мое присутствие и работала. Мне нужно было всего несколько часов в неделю на сон.

Высшее общество меня так и не приняло. В бизнесе – это другое дело. Тут со мной стали охотно сотрудничать предприятия автопрома, и я даже озаботилась покупкой пакета акций, жаль, что не контрольного.

Новый двигатель мы презентовали через год. Что сказать, он превосходил по эффективности все мировые аналоги. Самый эффективный гибрид, расходующий на сто километров меньше литра бензина, но внушительной мощности.

Легко двигать стартапы, получая льготное кредитование в банке мужа. Мне никогда не приходилось особо переживать, где взять деньги. Особенно, когда первые разработки стали окупаться.

Мне все-таки удалось объяснить Хандаеву то, что я вижу потоки энергии, как я их вижу. Он начал работать в этом направлении, и следующий полимер мог пропускать через себя торсионную энергию планеты (а доцент, и теперь уже доктор наук, называл ее именно так), преобразуя в кинетическую. Легко самой видеть чудо. А вот попробуй придумай как его использовать во благо и растиражируй в массы!

А вот по поводу перемещений через червоточины он ничего не понял. Я решила рискнуть и показать ему как открывается коридор, но он только смотрел в пустоту, ничего не видя в упор.

– Ладно. – выдохнула я, взяла его за руку и через несколько мгновений мы вышли на таежной поляне. – Поняли?

Но он не ответил. Отвернулся, согнулся пополам и стал содрогаться, оставляя во мху свой завтрак. Обратное перемещение было таким же мучительным. После того, как Хандаев пришел в себя, он выдал лишь одну фразу.

– Дед был прав, ты – другая.

Больше тему телепортации мы не поднимали. Было понятно, что в массах этот вид перемещений не приживется.

Зато в наших лабораториях стали разрабатывать парящие автомобили на магнитных подушках. Опытные образцы генерировали силовое поле, что позволяло им зависать над землей на несколько метров и свободно перемещаться, но только в тех местах, где проходили невидимые линии торсионных полей. Как только такой аппарат влетал в зону, лишенную естественного торсионного поля Земли, крушение было неизбежным…

Вот только к созданию прохода в Ригор я не приблизилась даже на шаг.

***

Первый тревожный звоночек случился через полтора года после нашей свадьбы. В тот день мы с Георгием вместе были на мероприятии в Гонконге, после которого я рассчитывала подписать выгодный контракт с китайским машиностроительным холдингом. А Георгий проводил переговоры об уступке своего пакета акций одного из азиатских банков, для минимизации санкционных рисков.

В конце фуршета ему вдруг стало плохо, он потерял бы сознание, но на мероприятиях такого уровня всегда есть дежурная бригада, которая подоспела вовремя. А после первичного осмотра, моего супруга сразу же направили в лучший госпиталь для полного обследования.

Опухоль головного мозга. Таков был вердикт. Доброкачественная. Но оперировать нужно было как можно раньше.

С этого момента моя жизнь изменилась. Я старалась проводить с мужем как можно больше времени, а он наоборот стал более замкнутым. Готовясь к операции, он все время, до вылета в Израиль проводил в поместье. Теперь не он ездил на встречи, люди приезжали к нему. Несколько человек так и вовсе поселились в гостевом крыле.

Порой мне приходилось прерывать совещания, чтобы напомнить принять препараты и поесть. При моем появлении в комнате все бумаги убирали. Если раньше Георгий охотно делился подробностями о ведении своего бизнеса, учил на своем примере, то теперь все делалось втайне от меня. И это не скрывали.