Кури, я разрешаю…

Аннотация

Небольшая жизненная зарисовка об отношениях и взглядах на жизнь. Легкая драма с уклоном в фэнтези на тему вознесения.

Кури, я разрешаю. Кури, а хочешь чаю? Смотри, как я мечтаю, (я умираю) Смотри, как я взлетаю в небо. (Алексей Ракитин – Кури) Петр спал. Его сон был безмятежным и спокойным подобно тихому течению реки, но в то же время наполняющим чувством светлой радости. Под аккомпанемент нежного адажио извлекаемого мягкими клавишами рояля, он видел детскую дворовую площадку прекрасным летним днем. Ту самую площадку, что находилась напротив подъезда его дома, где всегда было много детей. Особенно по вечерам. Петр стоял в окружении местных детей. Их возраст был от семи до двенадцати лет. По крайней мере, подсознание именно такие детские образы сформировало в его сновидении. Атмосфера была теплой, волнительной. Они смотрели на него, улыбаясь добрыми светлыми улыбками, благоговейно ожидая какое-то событие. Петр ответно искренне улыбался. Создавалось ощущение, что он знает каждого ребенка в отдельности, а дети знали его и собрались на площадке только ради него. Взрослых здесь не было. Только он и местная детвора. И вот… в какой-то момент… Петр немного расставил руки в стороны ладонями вниз. Почти сразу пришло ощущение слабой, медленно нарастающей вибрации в центре ладоней. Не болезненная, а приятная. Мгновение, и его тело медленно, без чувства обратного притяжения, оторвалось от земли, поднимаясь вверх над детьми, подобно возносящемуся Христу. Испытываемые ощущения трудно передать словами. Но во сне Петр четко понимал, что это не в первый раз происходит с ним. Он делал это и раньше. Не перед публикой. Для себя и уединенно. Но в этот раз впервые для детей. В этот момент, он ясно осознавал, что именно это чудо дети ждали от него сейчас. И когда он явил им свою способность, их сердца наполнились неизмеримым чувством светлой радости и чистым детским умилением. Скорее всего, это был самый прекрасный сон за всю его жизни, но сейчас, его бесцеремонно прервал сработавший будильник супруги Виктории. Ей надо было вставать на работу. Прощай прекрасное сновидение и… будь он неладен чертов будильник… бездушная электроника. Виктория… когда-то в прошлом… всем сердцем любя, он называл ее «моя прекрасная актриса весна» … но спустя годы незаслуженных обид, а также разочарований, любовь стала угасать. Она стала просто Викой, когда он обращался к ней. Во всех остальных случаях – жена. Ее любовью, он перестал быть еще раньше, став просто Петей. Это произошло, когда она поняла, что с ним нет перспектив на безоблачное будущее с проживанием в Венеции или Франции. Он не принц, да и коня, никогда не было. Хотя бы автовазовского… Она не бросила его, так как некуда было уходить, но изменила свое отношение, перевоплотившись в маленького семейного диктатора. Подыскивая ему замену, планомерно морально пилила, так как винила, что ее лучшие годы, как и светлую жизнь, погубил именно бестолковый муж. Виктория дала ему свою любовь, а он в ответ ничего для нее не сделал. Считала, и часто говорила вслух, что раз она актриса, пусть и не знаменитая, то состоятельные мужчины будут выстраиваться в очередь ради ее руки с сердцем. По личным, не очень далеким представлениям, они должны купать ее в роскоши. Преклонять колени как перед своей богиней. Однако судьба была иного мнения. Все что Виктория получала, так это маленькие интриги, порочащие ее женскую репутацию. Мужчины видели в ней исключительно смазливую доступную женщину. Их желания, ограничивались постелью, без каких-либо обязательств в будущем. В основном пустые обещание подкормленные некоторым количеством денег, брызгами шампанского с розами и съемными номерами в отелях. Поэтому карьера актрисы не выстраивалась в стремительный взлет к славе, а вяло протекала на уровне второсортных телевизионных сериалов. Мечты о яркой жизни с огоньком, словно волны разбивались о будни обычной трудовой жизни большинства. Виктория не спешила нажать кнопку отбоя на будильнике. Специально выжидала, чтобы Петр тоже проснулся. Через какое-то время, она все же соизволила его выключить. Откинула в сторону одеяло так, что оно накрыло мужа. Напоминая ленивца медленно села на край супружеской кровати, посмотрев на лежащего мужа. – Мог бы встать и сделать мне кофе, – вместо доброго утра недовольно пробубнила Виктория. Петр перевернулся на бок, спиной к ней, закрыв голову подушкой. Показывая, что он хочет спать, а кофе она может сварить сама без его участия. Виктория, посмотрев на своеобразный демарш мужа, фыркнула, надела тапочки и шаркая ими, проследовала на кухню. Там включила телевизор, сделав звук громче обычного. Выпила стакан воды, а после, ушла в ванную комнату. Петр лежал, думая о сне. Он пытался заснуть, чтобы снова вернуться на ту площадку. Опять почувствовать приятную вибрацию в ладонях. Воспарить над теми замечательными детьми на радость им и себе. Вновь почувствовать незабываемое волшебство события. Заполнить себя светлыми чувствами до самых краев, чтобы все невзгоды с печалями растворились навсегда. Однако телевизор на кухне противно голосил фальшивым женским голосом канала «Европейские новости», не давая шансов заснуть. Петр полежал еще несколько минут, возвращая свой разум к серой обыденности. Потом резко скинул с себя одеяло. Встал с постели, накинул клетчатый халат и побрел на кухню варить кофе. Себе… и заодно ей… своей жене. К тому времени, когда Виктория вышла из ванной комнаты, кофе был разлит по чашкам. В тарелках, стоящих на сервировочных ковриках, лежал омлет с зеленью. От горячих тостов, лежащих рядом на тарелке, шел приятный аромат поджаренного хлеба. Петр смотрел передачу «Водить по-русски» на телеканале «РЕН ТВ». Не сказать, чтобы с интересом смотрел. Просто заполнял вакуум. Новостные каналы принципиально не включал, так как там постоянно твердили, что в стране и мире все плохо. Курсы валют скакали по чьей-то прихоти. Игроки политической арены по сговору травили неугодные страны. Техногенные катаклизмы, катастрофы, войны и все это под вседозволенное сумасшествие разношерстного бомонда. Петр считал, что от просмотра всего этого, человек быстро потеряет себя, а еще хуже, незаметно оскотинится до уровня зазвездившихся потребителей, взращенных акулами беспощадного капитализма. Поэтому он включал телевизор исключительно утром, когда завтракал. В остальное время даже не вспоминал про эту телевизионную коробку с информационной заразой. Мир современного телевиденья был чужд, а также крайне неприятен.

Конец ознакомительного фрагмента.