– Обыск не санкционирован, как и изъятие пепла! – запальчиво возразил Федерик. – Если вы немедленно не покинете это место, я ... я собираюсь сообщить обо всём Хозяину Потустороннего мира!

С усмешкой слушая его, Люрор де Куку изящным жестом извлёк из кармана платок цвета крови, ссыпал туда пепел, собранный фантомами, и не спеша направился к выходу, в сопровождении старьёвщика, почтительно державшегося на шаг позади. Фантомы вытекли сквозь стены, не дожидаясь приказа первого советника.

***

Базиль даже не предполагал, что из-за него разгораются такие страсти, причём не в обществе милых дам, а среди самых опасных магов по ту и по эту сторону – некромантов. После подсчёта табакерок, шкатулок и слитков, он изволил выкушать настойку валерианы, и теперь расслаблено возлежал в кресле, лениво наблюдая, как аптекарь показывает Мари разные косметические средства, каких ещё не придумали в её время, одновременно ведя непринуждённую беседу.

– Так вы говорите, что все, чьи пенсне или лорнеты имеют разноцветные стёкла – это и есть некроманты? У них, что же, прогрессирует слепота? – поинтересовался месье Гассикур, у которого в голове уже разворачивались бизнес-планы по выходу на новый рынок продажи оптики.

– Да, они вообще все с диагнозом! – со знанием дела заявил Базиль, весело взглянув на аптекаря, ухватившегося за перо, чтобы конспектировать за оборотнем.

– И какой диагноз? Ну, слепота – это понятно, наверное ещё и сердечная недостаточность при такой вредной работе? – продолжал выспрашивать Гассикур.

– Скорее уж недостаточность сердечности,– уточнил Базиль, – и не просто слепота, а слепота духовная!

– Всё шутите! – наконец, догадался аптекарь и с сожалением отложил перо.

Но Базиль почти не шутил. Каждый оборотень, призрак, скелет или иная субстанция всячески избегали встреч с теми, кто носил пенсне, монокль или лорнет с цветными стёклами, потому что ничего хорошего эти встречи принести не могли даже тем, кто строго соблюдал законы. Некроманты задумывались Противоположностью Жизни как помощники, организующие переход душ туда и обратно, но между задуманным и реализованным со временем разверзлась непреодолимая пропасть, потому что власть, которую они обрели, не могла не наложить свой отпечаток на их отношение к живым и мёртвым.

– У вас такой испуганный вид, мадмуазель Туше! – удивлённо сказал аптекарь, взглянув на Мари, которая внезапно побледнела, став почти прозрачной (эффект псевдооживления постепенно утрачивал силу). – Кого вы так боитесь?!

– Миски, – прошептала Мари, выразительно взглянув на Базиля.

– Мисски все в Англии, а до неё далеко, так что бояться нечего, у нас одни мадмуазели! – осклабился Базиль, желая успокоить свою напарницу, но в душе у него тоже заворочался червь сомнений.

Он только сейчас вспомнил о посудном призраке, которого они впопыхах оставили в таверне. Конечно, такие примитивные сущности не могли ничего рассказать в буквальном смысле этого слова, ибо были лишены разума и речи, но самым могущественным старьёвщикам было под силу считать и интерпретировать их воспоминания. Нуар Тун-Тун как раз относился к этой категории, а, значит, нелегальное пребывание Базиля и Мари могло быть раскрыто. В этот момент звон дверных колокольчиков, показавшийся мадмуазель Туше громом среди ясного неба, возвестил о приходе нового посетителя, и это несмотря на то, что дверь была заперта и на ней красовалась вывеска: «ЗАКРЫТО».

– Кто это?! – в панике прошептала Мари Туше, пытаясь испариться, как это делали в сложных ситуациях все призраки.

Но в её случае полного испарения не случилось, поэтому можно было наблюдать такую картину: по комнате, хлопая длинными ресницами, беспорядочно метался один красивый глаз и плавал вздымающийся, как девятый вал, пышный бюст с наклеенной мушкой. Таким непредсказуемым образом проявлял себя остаточный эффект псевдооживления и , как сказал бы физик, субстанция местами пребывала в твёрдом состоянии, не желая переходить в газообразное.

Базиль, мгновенно преобразовавшись в упитанного серого кота, улучил момент и сиганул на свою напарницу, в прыжке сшибая лапой мушку с её груди. После этого Мари, наконец, обрела невидимость, скрывшись с тёмном углу. Её выдавала только едва заметная рябь пространства, возникавшая от духовной дрожи.

Месье Гассикур, не видел всего этого безобразия, так как бросился встречать незваного гостя, на всякий случай вооружившись сулемой – ядовитым порошком хлористой ртути, замаскированной под обычную нюхательную соль, хранившуюся в неприметном серебряном флаконе.