Обе – судя по всему, подружки – стояли на перекрестке, у деревянного киота-столбца с иконкой Николая Чудотворца и строили глазки всем встречным-поперечным. Одеты не то чтобы бедно, но как-то вызывающе – полушубки распахнуты, волосы перехвачены повязками-лентами, да и все как-то уж чересчур ярко – красные кушаки, красные, щедро накрашенные румянами щеки, синие стеклянные браслетики, серьги да кольца из серебра.

– Ой, ратнички! – завидев ватагу, девчонки нисколько не испугались, видать, давно уже перестали бояться или, скорей, имели здесь сильного покровителя, какого-нибудь боярина или даже князя – без этого и в те времена никак!

– И куда же вы, ратнички путь держите?

– Куда надо! – сделав надменное лицо, сурово отозвался Велька.

Едущий следом за ним Глузд смачно сплюнул и подогнал коня. А вот провинившийся недавно Неждан чуток задержался…

– Ой, какие у вас коняки справные! А вы, верно, на войну? Поди, на половцев?

Михаил скривился и хмыкнул: ну вот – уже и каждая собака знает! Потом улыбнулся – девчонок, даже гулящих, зря обижать не следовало.

– А вы откуда про половцев ведаете?

Девицы переглянулись и прыснули:

– Ну, вот тебе и Смоленский шлях! Это там, верно, не знают ничего – далеко. А мы-то в Овруче… Кто ж не ведает, что Мстислав-князь рати на половцев собирает? Тут до вас уже проходили, много.

– Ой, девы… Все-то вы знаете! – отправив ватажку вперед, сотник придержал коня. – А ну как и поганые прознают?

– А и прознают, так что с того? – подбоченилась рыжая. – Князь ведь по весне пойдет. Лошади у половцев отощавши, вежи их и все пути-дорожки – известны наперечет. Вот и выходит, что деваться-то поганым некуда. Разве что за море, к ромеям, уходить… Ну или к мадьярам – многие вежи туда и подалися.

Гулящие, похоже, много чего знали, что и понятно – со всяким народом водились, так сказать – обслуживали…

– Видали – лошади заводные у вас… До корчмы подвезете? А то ленно по кочкам тащиться пять верст… Мы и без седел можем!

– Ну, коли без седел… – смеясь, развел руками Михайла. – Что с вами делать? Давайте рать нагонять!

Взяли девок, подвезли – не жалко. Хорошие оказались девчонки, смешливые – Миша с ними всю дорогу болтал, много чего нового для себя узнавал да на ус наматывал.

– Мстислав-князь всех людей своих, воев да прочих, на поганых позвал! Мнози не отказали, прислали рати. Иные же… – рыжая, звали ее Катерина, махнула рукой.

– А что – иные? – тут же уточнил Михаил.

– Да всяко, господине! – чернявенькая – Ульдина – тоже вступила в беседу, не все же подружке болтать. – Говорят, Мстислав-князь на Боняка, половецкого хана, рати позвал… Да вот только полоцкий князь Давыд Всеславич отказался…

– Сказал – оба вы здравствуйте, а у меня и дома есть, что сторожить.

– Прям так и сказал? – засмеялся сотник. – А вы рядом стояли, слушали…

– Ну, положим, не стояли… – гулящие снова переглянулись, хохотнули.

– Не стояли – лежали, – оскалила зубы рыженькая Катерина. – С важными очень людьми!

– Ой, прям так и с важными? – продолжал «подначивать» сотник, ничуть не жалевший о том, что прихватил подружек с собой. Хорошие оказались девчонки – разговорчивые!

– С важными, с важными… – Ульдина зачем-то понизила голос и оглянулась по сторонам…

Михайла нарочито скривился:

– Ну, для кого-то и закуп – важный человек.

– Может, и закуп… А огнищанин Мстислава-князя – Демид Парфеныч, а? – с вызовом бросила чернявенькая. – Это для тебя не важный человек?

«Огнищанин… первый помощник и управитель князя», – быстро пронеслось в мозгу сотника. Человек влияния немалого. Что ж он с этими-то так вот разоткровенничался? Сдержаться не смог?

– Лжа то есть! Все вы врете. – Сотник тут же придал лицу самое недоверчивое выражение, с этаким легким оттенком презрения – мол, видали мы таких хвастунишек, всем верить – так никакой веры не хватит!

– Мы? Врем? – взвились девки.

А сотник лишь усмехался, знал, прекрасно знал, как себя с девками такими вести. Как разговорить, чтоб все, что знали, – сказали, поведали…

– Ну, конечно ж, мы не самого Демида Парфеныча ублажали – людей его, – неожиданно улыбнулась рыжая. – А люди-то, свита – многое за господином своим примечают, знают. Хоть ты смерд, хоть ты закуп, холоп обельный або воин простой… Важные-то люди простых ведь не замечают. Вот и не стесняются…

– А уж те, простые-то, потом тоже важничают – и всяк норовит себя показать, – Ульдина сверкнула черными, как антрацит, глазами. – Вот и показывают. Мол, вона, с какими людьми я знаком-то!