Шрифт:
– Да уж, мечом они пользоваться умеют, – мрачно усмехнулся отец Меркурий.
– Умеют. Я тоже не забыл Доростол.
– И потому они… – начал отставной хилиарх.
– Опасны для империи, – закончил за него Илларион. – Но тем и ценны. Боевые псы тоже порвут тебя, если дать слабину, но нет в бою товарища вернее.
– Феофан не пёс. Да и скифы тоже.
– Угу. И потому они должны стать нашими. Орден будет состоять не только из ромеев. А со временем ромеями станут все.
– Я помню.
– Вот и хорошо, что помнишь. Потому что мы должны будем показать Феофану хороших ромеев.
– Думаешь, он поверит? Вольноотпущенник, закончивший Магнавру и ставший начальником ищеек?
– Ты прав, – Илларион выставил руку в примирительном жесте. – Я неверно выразился. Не хороших – полезных. И для того мы ему дадим немного улик против себя.
– Ты в своём уме, Георгий?! – отец Меркурий дернулся в седле так, что чуть не свалился с лошади.
– Вполне, Макарий, вполне, – Илларион улыбнулся и довольно потёр руки. – Если мы дадим ему то, за что нас можно отправить на плаху, он не станет копать дальше. Не вращай глазами, старина, у сирийских фокусников это всё равно получается лучше.
– Ладно, допустим, – отец Меркурий помотал головой, будто отгоняя докучливую муху. – Но что затем?
– А потом ты напомнишь ему о величии церкви, оплитарх Ордена!
– Я?!
– А кто же ещё? – Илларион издал короткий смешок. – Если мне не изменяет память, это ты пришел ко мне за приказами. Вот и принимай их к исполнению.
– Слушаюсь, друнгарий! – Меркурий вытянулся в седле.
«Чёрт меня возьми, если я что-нибудь понимаю!»
– Вот и слушайся, – кивнул Илларион. – Напомнишь ему о величии церкви. Церковь, будь уверен, он тоже не любит, но хорошо научился использовать. А потом расскажешь об Ордене.
Отставной хилиарх подскочил в седле и чуть не взвыл от боли в сбитой заднице.
– Именно, – кивнул Илларион, – расскажешь об Ордене. Не всё, а только то, что он должен стать мечом и щитом церкви Христовой, церкви воинствующей.
– Но зачем?! Что помешает ему сдать нас хотя бы епископу?!
– Если он это сделает, то очень меня разочарует, – грустно произнёс Илларион. – Тогда Феофан исчезнет, а мы будем работать с епископом, хоть это и затруднит выполнение нашего плана. Будем, будем, не сомневайся – владыка Симеон, хоть и принадлежит к автокефальной партии [68] и, как болгарин, терпеть нас не может, но такую возможность для себя не упустит ни за что!
68
Автокефальная партия, более известная как «русская» – внутрицерковная партия в Киевской, а позже и во Владимирской и Московской митрополии, ставящая своей целью создание отдельной русской поместной церкви, независимой в политическом и административном плане от Константинополя.
– Но почему ты хочешь раскрыть эту тайну ищейке? Я не понимаю!
– Макарий, ты что, растряс в седле все мозги? Я думал, что пострадал только твой зад! Ты знаешь это не хуже меня – самый надёжный союзник тот, кого ты крепко держишь за яйца! Нам с Феофаном придётся предложить их друг другу.
– Но Феофан тоже сторонник русских автокефалов!
– И что с того?! Пускай, – Илларион пренебрежительно махнул рукой. – Нам это даже на руку. Пусть здесь, в Скифии, будет своя поместная церковь, пусть даже будет свой патриарх, как в Антиохии или Александрии – тем проще Ордену будет держать их в кулаке! Так что намекнёшь Феофану, что мы совсем не против, если митрополита Киевского будут избирать на Руси.
Последнюю фразу Илларион произнёс по-славянски.
– Даже так?
– Даже так, – кивнул Илларион. – В конце концов, почему бы Феофану и не стать митрополитом, если он принесёт Ордену столь необходимое серебро? А мы принесём ему военную силу.
– Мне так и сказать?
– Нет, это я скажу ему сам. Но он умный и сам поймёт после твоих намёков. Так что рассказывай ему о том, что Орден видит своими врагами латинян, магометан и язычников. Не забудь упомянуть, что добро всех вышеперечисленных по справедливости должно принадлежать истинным христианам. Ему понравится, особенно если, как ты говоришь, он столь поднаторел в торговых делах.
– Я понял, друнгарий, – Меркурий склонил голову.
Отец Меркурий постучался и, не дожидаясь ответа, открыл дверь Феофановой кельи. Хозяин оторвал глаза от заваленного пергаментом и берестой стола, взглянул на гостя и вопросительно приподнял бровь.
– Отче, я пришел доложить тебе о непорядке! – громко объявил отставной хилиарх, стоя на пороге.
Служка, проходивший мимо кельи, бросился прочь чуть ли не бегом.
– Дверь закрой. Дует, – махнул рукой Феофан, дождался, пока Меркурий вошел, кивнул и указал глазами на лавку: садись, мол.
– Ну? – хмыкнул начальник епископской службы безопасности. – И кто же у нас напортачил?
– Похоже, я, – невесело усмехнулся Меркурий. – Имел глупость ввязаться в заговор против базилевса, а теперь по приказу пришел втянуть в него тебя, друнгарий виглы.
– О как! – произнёс Феофан без удивления и почти без интереса, почесал нос и равнодушно поинтересовался: – И кто же тебе приказал?
– Илларион.
– И почему я не удивлен? – хмыкнул монах и уселся поудобнее. – Ну давай, раз приказано. А во что втягивать будешь?