Умывалась я долго, словно вода могла вернуть душевное равновесие и успокоить расшатанные нервы. Но нет, этого не произошло. Чувство вины никуда не делось, как и память.

Посмотрев в зеркало, которое висело над раковиной, увидела весьма непривлекательную девицу с рыжими волосами, торчащими в разные стороны, опухшим лицом, красными от слёз глазами и с огромными чёрными разводами под ними.

Смотреть на собственное отражение было страшно и немного противно. Еще раз умывшись, я вернулась в комнату и забралась на кровать, где, сама того не ожидая, уснула.

Проснулась от противного звука отодвигающегося засова. Он громким лязгом ворвался в сон, в котором я вот уже несколько часов бегала по бесконечным запутанным коридорам и что-то искала. Не знаю, что это было, но явно не выход. Нетерпение перемешалось со страхом и беспокойством. Мне надо было не только найти потерянную вещицу, но и сбежать от того, кто шёл за мной по пятам. А ощущать преследование было не очень приятно. Вот он, свет впереди. Едва дыша от усталости, я рванула туда и резко затормозила, чуть не падая.

Там стоял он. Чёрные с проседью волосы, тёмный костюм с расстёгнутой наполовину белой рубашкой. Я отлично помнила, как сама расстёгивала эти пуговицы, как касалась горячей гладкой кожи.

Засунув руки в карманы, он исподлобья смотрел своими невозможными грозовыми глазами, а моё сердце дрожало то ли от страха, то ли от предвкушения.

– Денис, – прошептала я, открывая глаза и вздрагивая.

Сон был странный и непонятый, поэтому неожиданному пробуждению я даже обрадовалась. Только это счастье длилось совсем недолго.

Дверь открылась, тихо заскрипели петли, и я сразу же вспомнила, почему и где нахожусь.

Неловко подскочила на месте, лихорадочно приглаживая волосы и поправляя задравшееся платье.

– Стрельцова, на выход, – безэмоционально произнёс незнакомец, равнодушно оглядывая меня сверху вниз.

Я неловко переступила с ноги на ногу и попыталась оттянуть подол ещё ниже. После чего юркнула мимо него к выходу, лихорадочно думая, стоит ли мне убирать руки за спину или нет. На всякий случай убрала и голову опустила.

Здесь полы были холоднее и грязнее. Не то чтобы совсем, но мелкие песчинки практически босыми ступнями (чулки не в счет) я чувствовала. Сразу же захотелось вернуться в душ и вымыть их с мылом. Неприятное ощущение, но оно было не последним. Стало ещё холоднее, ноги занемели, и тело покрылось мурашками.

Можно было подумать, что это психологическая атака, направленная на угнетение общего состояния, если бы не одно маленькое и существенное «но»: я сама забыла туфли в том кабинете.

Мы остановились у одной из дверей. Они были совершенно одинаковые: серые и безликие. На этой красовался номер «23». Это я тоже запомнила.

– Здравствуйте, Олеся Стрельцова, – приветствуя меня, из-за стола встал уже знакомый темноволосый Страж с серо-голубыми глазами. Тот самый, что забрал у меня флакон с ядом.

Я бегло осмотрела комнату, площадь которой составляла примерно метров 12–15. Она была прямоугольной формы, с серыми стенами, одну из которых занимало большое зеркало. Фильмы я смотрела и знала, что с другой стороны стекло. Интересно, кто же наблюдает за нами сейчас?

Прямо посредине комнаты стоял узкий стол, на котором лежали три объёмные папки. У стола – пара металлических стульев, которые были крепко прикручены к полу. Это я поняла, когда попыталась отодвинуть один из них и сесть. Естественно, у меня ничего не получилось.

Поняв бесполезность занятий, я шустро села и поджала ноги, стараясь не касаться холодного пола и хоть как-то их согреть.

– Как спалось?

Страж был сама любезность, и это настораживало. Я ведь убила Дениса Разина, и ко мне надо относиться соответственно. Или он будет играть в хорошего и плохого полицейского? Тогда где плохой? Почему не выходит?

– Спасибо, нормально, – немного подумав, ответила я.

И едва не прикусила язык от досады. Меня ведь предупреждали, что разговаривать с ними нельзя. Ни слова, как бы они ни старались и какие бы пытки ни применяли.

Я вздрогнула и отвела взгляд. Неужели этот симпатичный мужчина будет меня пытать? Серо-голубые глаза с каким-то странным интересом осматривали меня.

«Как студент-медик препарированную лягушку…»

Да, я знала, что нельзя с ними разговаривать, но всё сказанное мне вчера казалось таким туманным и зыбким, что я почти не помнила, да и воспитание дало о себе знать. Я не смогла промолчать.

– Вы дрожите? Вам холодно? Может, горячего чаю?

«И тапочки», – мысленно закончила я и тихо вздохнула.