– А человек?
– горько воскликнула Лена.

– А Человек?.. Я произношу это с большой буквы. Человек тем и должен отличаться от животного, чтобы не жить за счет чужой жизни, а жить в высшей гармонии со всеми остальными братьями по племени.

– Если бы это было возможно!

– Это возможно, Шаховская! Гармония высшего общества подобна гармонии совершенного и здорового организма, где отдельные клетки и органы не живут за счет друг друга, не пожирают, не уничтожают, а помогают существовать.

– Не хочу быть только клеточкой, не хочу. Не хочу отмирать, уступать место...

Буров выразительно посмотрел на спящего Роя. Лена поняла этот взгляд и смущенно отвернулась.

– Нет. Это не клетка, Лена, - кивнул Буров в сторону ребенка.
– Это будущий мир, сверкающий, прекрасный, полный исканий, свершений и красоты.

Лена снова придвинулась к Бурову. Соприкасаясь плечами, они смотрели на спящего мальчика. Он смешно посапывал носом. Его закрытые глаза казались удивительно длинными. И весь он был необыкновенно милый и смешной...

Лена тряхнула головой, повернулась к Бурову и медленно провела рукой по его седеющим волосам.

– Буров, я все решила. Нам осталось жить так мало. Хотите, теперь я сама признаюсь вам?..

Буров отрицательно покачал головой:

– Нет, Лена. Вы могли почувствовать, что я теперь смотрю на жизнь только со стороны.

– Но ведь вы же еще живы, живы, Сережа!

– Только для того, чтобы жили другие.

И он встал.

– Сил осталось так мало, - словно извиняясь, сказал он.

И это было странно слышать от такого огромного...

Лена опустила голову, чтобы скрыть краску, прилившую к щекам.

– Хотите, Буров, - тихо сказала она.

– Завтра вы явитесь в лабораторию. Помните, никто не должен знать.

– Вы не человек, Буров!
– повернулась к нему Лена.
– Вы хотите быть сильнее всех. Зачем вам это... сейчас?

– Нет. Не сильнее всех. Только сильнее себя. Мы просто до конца должны служить всем. В этом наша сила, Шаховская. Завтра вы придете в лабораторию. Я еще надеюсь на магнитный сосуд. Они еще просто не сумели в нем обнаружить...

– Почему вы надеетесь на сосуд и не надеетесь на людей?

– Я берегу их, Шаховская. Прощайте.

– И вы уходите так?
– сказала Шаховская, вставая.

Она долго смотрела в лицо Бурову снизу вверх, потом притянула к себе его большую голову и прильнула к его губам в долгом поцелуе.

– Шаховская, прошу вас... не повторяйте этого, - сказал Буров, осторожно снимая со своих плеч ее руки.

И он поспешно вышел, словно убегая от самого себя.

Лена бессильно опустилась на стул, в отчаянии просунув руки меж коленей.

Она слышала, как хлопнула входная дверь, но не заметила, как в дверях ее комнаты появилась Калерия.

– Хэллоу, моя дорогая! Прощание состоялось? Это очень хорошо. У меня есть приятные новости для мисс Сехевс.

Лена вздрогнула, устало взглянула на Калерию и тихо сказала:

– Хэллоу, Марта...

– Вы могли бы поблагодарить меня за заботу о вашем годовалом отпрыске, если бы эти услуги не оплачивались в нашем офисе, моя дорогая. Я ничего не требую, кроме...

– Кроме?
– подняла на нее глаза Лена.

– Кроме повиновения, мисс Сехевс. Через тридцать минут состоится сеанс связи. Я должна передать о вашей готовности.

– Какой готовности?
– все так уже устало произнесла Эллен.

– О вашей готовности вернуться в Соединенные Штаты, моя милая. Офис вызывает вас.

Лена усмехнулась.

– Как странно... меня вызывают в Америку?.. Разве есть на свете Америка? Какой-то офис?

– Что вы хотите этим сказать?

– Что не двинусь с места. Что не вернусь в Америку. Что умру здесь.

– Вот это верно. Об этом уж я позабочусь. Вы умрете у стенки под пулями чекистов, как и подобает разоблаченной шпионке.

– Вот как?
– безучастно сказала Эллен.

– Если вы сейчас же не одумаетесь, то я разоблачу вас.

– И себя?

– И себя. Во всяком случае, вашим разоблачением я куплю себе жизнь. Не так ли?

– Но найдете ли вы себе в жизни место, не покрытое льдом?

– Мисс Сехевс! Замолчите. И повинуйтесь. Готовьтесь к отъезду. Мы имитируем ваше самоубийство. Я буду заботиться о Рое.