– Ну конечно!
– с горечью воскликнула я.
– Вам не терпится записывать показания! Допрос... Микрофон спрятан под кроватью, рядом с судном?

– Когда я говорю о том, чтобы записывать, то имею в виду жизнь, правду жизни, вашей жизни, Эллен. Мне не нужно вас допрашивать. Я знаю...

– Что вы можете знать!
– перебила я.
– Что вы можете понять в моей душе!.. Вам нужно полное признание? Вы получите его. Но спешите! Сил у меня осталось немного.

– Может быть, признание нужно вам самой, Эллен.

– Так почему же вы не схватили меня раньше? Почему позволили мне действовать, как вы, вероятно, считаете, во вред вам?

– Видите ли, товарищ Сехевс...

Он так и назвал меня. Я вздрогнула. Кто он? Почему он назвал меня советским словом "товарищ" и американским моим именем?

– Видите ли, товарищ Сехевс. Есть мера вреда, который мог быть вами нанесен. Вам удалось только сообщить на несколько часов раньше "секрет" производства "Б-субстанции", который потом объявлен был Советским правительством всему человечеству. Можно было узнать вас как агента No 724...

– Конечно, Марта уже все рассказала вам!

– Можно было узнать под кличкой Марта, но важнее было узнать вас со всеми вашими думами и чаяниями, узнать вас как Елену Шаховскую и, что особенно важно, как Эллен Сехевс.

– Вы хотите сказать, что поняли меня до конца?

Он отрицательно покачал головой:

– Многое осталось неясным. Вы пожелали сохранить ребенка, что не рискнула бы сделать рядовая резидентка... Вы не хотели продолжать работы с Буровым, хотя именно ради этого вас перебросили из-за океана. Вы даже отвергли его любовь, хотя могли обрести власть над ним... И в то же время вы передавали через свою дублершу донесения...

– А вы знаете, что я передавала?
– шепотом спросила я.

– Да. Это было странно. Вы вводили в заблуждение своих хозяев.

Я облегченно вздохнула.

Он положил свою руку на мою. У него были длинные пальцы музыканта, нервные и нежные.

Мне было приятно его прикосновение.

– Товарищ Сехевс, я хотел бы, чтобы вы оценили доверие тех, кто поверил в вас...

– Товарищ Сехевс...
– прошептала я.
– Как обязывает ваше обращение...

– Да, оно обязывает вас окончательно отречься от тех, кому служили...

– Вы, придумавшие меня!..
– с гневом воскликнула я.
– Вы... вы... Вы ничего не знаете!.. Я никогда им не служила!.. Слышите? Никогда! И я хочу, чтобы Буров... чтобы Буров знал это!..

– Он слишком плох... Ему стало хуже, когда он узнал о вашей болезни, Эллен. Бюллетени о его здоровье печатают все газеты мира. Лучшие медицинские светила консультируют с помощью телевизионной связи лечащих его врачей. На самолетах в Москву шлют новейшие препараты, созданные в различных странах, чтобы продлить его дни... Так же, как и ваши, Эллен.

– Но они кончатся, все равно кончатся, эти последние его и мои дни!.. Ведь проблема рака не решена!.. Пусть приговорена к смерти я... Но он!.. Как можно допустить его гибель?!

– Когда вам будет немного лучше, вы сможете увидеться с Буровым.

– Где?

Он тепло улыбнулся:

– В обычном месте. Под пальмами в зимнем саду, который устроили в коридоре клиники.

– Как?
– почти ужаснулась я.
– Разве я не в тюрьме? А это?
– указала я на солнечные блики на полу.

– Это жалюзи, - улыбнулся он.
– Ведь прутья решетки не делают горизонтальными. И он легонько пожал мою руку. Я села на кровати, чтобы посмотреть на него, должно быть, сразу засиявшими глазами. Но мне стало плохо.

Он помог мне лечь, подоткнул одеяло. Я закрыла глаза. Мне было приятно ощущать его заботу. И я смотрела на него, не поднимая ресниц. Я даже не могу объяснить, как я могла его видеть. Он опять неслышно прошел как бы над полом. Улыбнулся мне с порога и исчез.

Миндалем пахли орхидеи, поставленные в моей палате. Кем? Я не смела спросить медицинскую сестру, дежурившую у моей кровати, кто приходил ко мне. Но все-таки решилась.

Она пыталась вспомнить. Оказывается, ко мне приходили все те медицинские светила, которые прилетали в Москву, чтобы помочь Бурову. Она старательно описала мне английского профессора Уайта. Он был высок и широкоплеч и не носил белой шапочки, но он был без бороды. В очках был француз Шелье, знаменитый онколог, но он не знает ни слова по-русски, с ним была переводчица!.. Американец. Да, их было двое. Они приходили вместе. Профессор Стайн и доктор Шерли. Они привезли с собой сложную аппаратуру, которую сейчас готовят к действию.