Строй растянулся, я вижу только второй в строю сторожевик, и то он едва угадывается за завесой снега, который ветер с силой бросает о надстройки передовой «Такомы», однако, как передают сигнальщики, каждый последующий корабль пока визуально наблюдает идущего за ним собрата, а значит пока всё хорошо. В нашем строю больше всех достается конечно же «Шторму», сейчас флагман дивизиона идёт замыкающим, и волны периодически почти полностью заливают бывший буксир, однако он каждый раз как пенопластовый поплавок выныривает из пучины и продолжает свой путь. Интересно, как там себя мой начштаба чувствует? Наверно проникся уже прелестями морской службы до самых печёнок.

— От конвоя нет сообщений? — Игорь только что вернулся из радиорубки и несёт мне какую-то бумагу.

— От конвоя нет, у них радиомолчание. А вот с крейсера охранения союзников пришло сообщение, что час назад в полночь немецкие корабли нарушили режим радиомолчания, доложив командованию, что из-за тяжёлых погодных условий боевые действия эскадренных миноносцев практически невозможны. В ответ получено разрешение вести боевую операцию силами одного линкора. Это «Шарнхорст» и он в море. Крейсера и линкор союзников вышли на перехват, предлагают присоединится кораблям нашего дивизиона.

— Они что, с дуба рухнули? — у меня отвисла челюсть от предложения английского адмирала — у нас не то что артиллерии нет, которая способна «Шарнхорст» хотя бы поцарапать, но и торпедных аппаратов! Чего мы там делать будем?! Радиограмму на базу, срочно, доложить о переданной англичанами информации и о поступившем предложении! Пусть начальство решает, стоит ли нам лезть в песочницу к большим мальчикам.

Прошло всего полчаса, как штаб Северного флота передал нам распоряжение, присоединится к кораблям союзников и оказать возможную помощь. На время операции мы должны поступить в распоряжение адмирала Брюса Фрэзера, который держал свой флаг на линкоре «Дюк оф Йорк». Прочитав радиограмму, я сплюнул, не скрывая досады. Ну вот зачем?! У союзников и так хватает средств отогнать немца, чего мы там под ногами будем путаться?! Ладно, хер с ним. Пойдём подержимся за штанину большого брата, пока он с этим верзилой разбираться будет. Поучаствуем в массовке…

— Меняем курс! Передать на корабли дивизиона новые вводные — вздыхая вынужден подчинится я. Пойдём посмотрим, как англичане с немцем будут разбираться, свои корабли я точно в эту мясорубку не брошу.

К месту боя линкоров и крейсеров мы подошли, когда уже почти всё было кончено. Немецкий линкор пылал окутанный дымом, один из английских крейсеров тоже получил как следует на орехи, но в остальном англичане вполне справились и без нас, как я и предполагал. Сейчас на разбитый огромный корабль по очереди заходили в атаку группы миноносцев, расстреливая его торпедами.

Доложив на флагмана союзников о своём прибытии, я остановил корабли своего дивизиона ожидая распоряжений и был полностью уверен, что их не последует. Бой закончен, мы тут уже не нужны.

— Англичанин передаёт приказ, произвести торпедную атаку на «Шарнхорст»! — лицо радиста передаёт всю гамму чувств, от растерянности до недоумения.

— Какие нахер торпеды?! У нас и торпедных аппаратов то нет! — абсурдность приказа меня обескуражила, и я растерялся — ты ничего не перепутал?!

— Никак нет, тащ капитан! Два раза переспросил и оба раза приказ тот же! — отрапортовал радист.

— Передать на «Дюк оф Йорк»: «приказ выполнить не могу, торпедных аппаратов на борту не имею!». Бегом! — психанул я. «Такомы» хоть и американской постройки, но за их основу взят канадский фрегат типа «Ривер», и не знать характеристики что «Таком», что «Риверов» англичане просто не могли.

— «Шторм» идёт в атаку! — удивлённый возглас Изотова отвлёк меня от разговора с радистом — полным ходом идёт к линкору!

— Что?! Кто разрешил?! — я бросился к окну рубки выхватив у Игоря бинокль. Мой «Шторм» несся к поврежденному немецкому линкору, паля из всех своих орудий, а вокруг него уже начали подниматься первые водяные столбы от вражеских снарядов. Пусть главный калибр немецкого линкора и был подавлен и уничтожен, но у него хватало орудий и меньшего калибра и сейчас выжившие немецкие артиллеристы, приняв бывший китобоец за очередной миноносец открыли по нему огонь! В тот момент, когда я наливаясь яростью опускал бинокль, в мачту «Шторма» попал первый снаряд, снося её к чертям собачим!

— Радиограмму на «Шторм»! Прекратить атаку, выйти из боя! Дублировать сигналами, флагами и семафором! Бегом! — прорычал я и тут же снова прильнул к биноклю.

Дистанция, с которой по линкору пускали торпеды британские миноносцы пройдена, а «Шторм» летит дальше. Всё гуще и гуще вокруг него рвутся снаряды, только чудом мой китобоец до сих пор цел и почти не вредим, если не считать уничтоженной мачты. Что же ты творишь Иваныч?! Дистанция до линкора сокращается стремительно, у меня в голове никак не может уложится то, что «Шторм» похоже решил пойти на таран. Иначе зачем он всё это делает?! Ну даже если и таран, то что это даст?! О борт линкора маленький китобоец разобьётся как о скалу, не причинив ему особых повреждений, да и бессмысленно это всё, этот монстр и так скоро пойдёт на дно. Что случилось с моим другом и лучшим капитаном моего дивизиона?! Стоп! Там Шаповалов! Только он в моё отсутствие без письменного приказа может отдавать приказания командирам кораблей! Точно, это его рук дало! Выживет сучёныш, сам лично его под килем пропущу, изнасилую якорем и скормлю акулам!

«Шторм» уже рядом с линкором, англичане прекратили обстрел немца, чтобы не задеть союзный корабль, и весь огонь погибающих немецких канониров сейчас сосредоточен на «Шторме»! Когда до борта немецкого линкора остается едва сотня метров происходят сразу три вещи. «Шторм» резко закладывает циркуляцию, разворачиваясь буквально на пяточке, и так же резво начинает уходить от немца, реактивный бомбомёт на его корме выплёвывает серию глубинных бомб в сторону поврежденного линкора, а в надстройку и палубу моего корабля врезаются сразу три немецких снаряда. Окутанный пламенем и дымом «Шторм», замедляя ход отходит от атакованного корабля, палубу которого закрывают густые разрывы.