Шрифт:
– Упаси бог, графиня! Лучше мне попасть в клетку смертников. Но я сумею увильнуть от этого, поскольку у меня припасено нечто особенное!
– Что? Что?
– почти высунулась из окна прелестная графиня. Неужели она и он?.. Ах, это просто ужас!
– О нет, мадам! Еще пикантнее!
– Не мучьте меня, я сгораю от нетерпенья!
– Сгорать будете не вы, а нечто совсем другое, графиня!
– Это связано как-нибудь со святым Эльмом? Говорите же!
– Огни святого Эльма возгораются в дни божьего гнева, громыхающегося в небесах. Сегодня можно ждать грома.
– Боже мой! Гром в ясном небе? Мне страшно.
– На этот раз гроза будет особенной. Не в небе, а на земле.
– Может быть, здесь небезопасно и нам лучше уехать?
– Вас отделит от нее река! На том берегу, мадам, произойдет это пикантное, я бы сказал, событие.
– Как? У Нельских ворот, у всех на виду? Срам какой! Вы просто невозможны, маркиз.
– Костер, разложенный для всеобщего удовольствия, будет не простым.
– Ну ясно, не простым. В честь святого Эльма. Я тоже поминала его в своей утренней молитве.
– На костре будут сожжены книги Декарта, осужденного святейшим папой.
– А кто это такой? Еретик? Так почему же его самого не сожгут на этом костре?
– Он успел укрыться в Нидерландах, мадам.
– Какая жалость! Я никогда не видела сожжения людей! Говорят, они кричат. От одной только мысли об этом у меня мурашки бегут по спине.
– Я хотел бы быть одной из этих "мурашек".
– Оставьте вы! У меня замирает сердце!
– Вашему столь дорогому мне сердцу еще придется замереть сегодня, мадам.
– Неужели? Значит, его все-таки поймают и сожгут?
– Если не его, то кое-кого другого вам придется помянуть сегодня в своей вечерней молитве. Вы видите эту карету?
– Конечно! Кто в ней?
– Баронесса де Невильет. Она явилась сюда ради него...
– Боже мой! Она же стара, у нее столько морщин. И все-таки ради кого-то примчалась сюда? Поистине "маленькая собачка до старости щенок"!
– Графиня! Вы так же прекрасны, как злы! Она приехала ради своего крестника.
– Вот как? Кто это?
– Если вы домните, на вечере у нее забавлял стишками молодой скандалист, который потом отделал шпагой бедного графа де Вальвера.
– Этот, с безобразным носом? Вероятно, он не пользуется успехом у дам. И вряд ли может иметь отношение к чему-нибудь пикантному.
– Если не считать пикантным поединок одного человека со многими.
– Сразу несколько поединков! И на глазах у короля, их запретившего! Это действительно пикантно!
– И дама залилась звонким хохотом.
– Какой же вы шутник, однако!
– Король запретил поединки между двумя дворянами, а мы с вами, вместе с королем из Лувра, посмотрим, как Сирано будет отбиваться от целой толпы простолюдинов, истинных католиков, возмущенных его намерением вопреки воле святейшего папы помешать сожжению книг.
Именно так рассуждал и король Людовик XIII, когда после дебюта начатой с кардиналом шахматной партии тот сообщил ему о дерзком желании Сирано вмешаться в святое дело, порученное монахам, весь день собиравшим по монастырям книги Декарта.
– Конечно, кардинал, мы с вами запрещали только поединки чести между двумя противниками, - говорил король, - но отнюдь не все виды сражений, иначе нам пришлось бы капитулировать даже перед Испанией.
– Это так же не может случиться, ваше величество, как победа одного безумца над ста противниками.
– Но в шахматах, ваше преосвященство, я люблю пожертвовать вам все фигуры, чтобы последней поставить мат.
– Но перед костром у господина Сирано де Бержерака не будет ни одной фигуры для жертв, кроме самого себя.
– Посмотрим, посмотрим, - нетерпеливо завертел выставленной вперед головой король.
– Не пора ли закрывать Нельские ворота и зажигать костер?
– Все придет в свое время, если Господин Сирано де Бержерак не опомнится и не опоздает.
– Вы допускаете, что он может струсить?
– Это его единственный путь к спасению, но ведущий, увы, в Бастилию за стократное нарушение вашего запрета на дуэли, ваше величество.
– Неужели стократного? Ну и молодец!
– не удержался король от возгласа.
– Кстати, не ваши ли это монахи выстроились чуть ли не солдатским строем перед сваленными дровами и хворостом?