Мария утерла слезы:

– А инженеры? Чертить будут?

– Они поймут, что все это неумная шутка.

Мария сквозь слезы улыбнулась. А я кипел от негодования.

По телефону женский голос ответил мне, что профессор Ревич занят, готовится к свиданию с академиком Анисимовым.

– С Анисимовым? Это мне и надо!
– воскликнул я, удивив секретаршу.

Ревич действительно приехал к академику, который задержался в Совете Министров.

Я встретил Ревича и решительно провел его в кабинет академика, словно он уполномочил меня на это... Но я был так взбешен, что плохо отдавал себе отчет в своих действиях.

– А, Алеха!
– расплылся он в златозубой улыбке.
– Когда неофашистам зададим перца?

– Кажется, я задам перца тебе, - пообещал я.

– В чем дело?
– недоуменно поднял он брови, уселся на диван и закинул ногу на ногу.

Я поместился на стуле напротив:

– Как ты мог, Геннадий, говорить обо мне черт знает что?

– Алеха, прости, но это мое убеждение. Согласись, что ученый вправе высказывать научные гипотезы. Мы с тобой здесь одни. Давай начистоту.

– О какой чистоте тут можно говорить, если ты грязнишь меня, подрывая мой авторитет?

Ревич замахал руками:

– Ни боже мой! Не подрывал! Никак не подрывал, а умножил твой авторитет, возвысил тебя до уровня неведомого пришельца, призванного поднять нашу культуру и технологию.

– Какой пришелец? Прыжок с парашютом с горящего самолета - это что? Инопланетное вторжение?

– Тише, тише. Сопоставим факты. Самолета никто не видел. Над лесом промелькнуло огненное тело. Согласен? Кое-кто утверждал, что над огнем возвышалась кабина с иллюминаторами.

– Это и была кабина убитого пилота. А турель моя в хвосте была.

– Знаю, знаю твою версию. Но придется тебе примириться с тем, что ты раскрыт. Ничего предосудительного в твоей инопланетной миссии нет. Но люди теперь вправе рассчитывать на твое посредничество в установлении связи со сверхцивилизацией. И я горжусь, что дружил с одним из ее представителей, к каким кое-кто относит и великого Леонардо.

Я молчал. Гнев лишил меня дара речи. Ревич по-нному истолковал мое молчание и продолжал, упиваясь собственной логикой:

– А как все тонко было разыграно! Человек как человек! Только уменьшенные пропорции. А после войны оказался не помнящим родства.

– Потерять из-за фашистов всех близких - это не помнить родства?
– с горечью воскликнул я.

– Тихо, тихо! Пиано-пианиссимо! Конечно, это неадекватно, но... удобно для прикрытия твоего инкогнито. Люди должны были принять тебя за своего. Широко поставленный научный эксперимент! Преклоняюсь перед вашей цивилизацией. Жениться на землянке и доказать, что ты можешь иметь от нее детей - это тоже запланированные этапы эксперимента. А твой фейерверк изобретений - это ваш щедрый дар нашей отсталой технологии, которая, быть может, вызывает у вас там - не знаю где - жалость или сочувствие. Да, сочувствие, потому что вы гуманны. Это я уяснил, размышляя над твоей жизнью. Не подумай, что я повредил тебе как руководителю проекта Ветроцентрали. Наоборот! Проектанты будут задыхаться от счастья, что выполняют чужепланетную, проверенную близ Альфы Центавра идею. Слово "гуманоид" они будут произносить с придыханием, преисполненные не только уважения, но и поклонения.

– Довольно, - оборвал я Генку Ревича.
– Ты всегда был болтуном и останешься таким в любой научной мантии. Ты глуп, Генка, как многие подозревали в отряде. И не поумнел...

– Нет, почему же? Мои коллеги воздают мне должное. Даже твоя собственная дочь, работой которой я руковожу. Кстати, она мне всегда казалась неземной. Теперь я понимаю почему.

– Так как же она могла появиться на свет, если ее отец другого генетического происхождения?
– в бешенстве закричал я.
– Почему ни одна искусственно осемененная самка гориллы не дала потомства от человека? Почему?

– Стоп, стоп! Если это научная дискуссия, то позвольте ответить вам, заодно развив свою гипотезу. Почему? Да потому, что человек и обезьяна генетически не родственны! А вот мы с вами, пришельцами с Альфа Центавра или Тау Кита, мы с вами родня, одного генетического корня! Очевидно, в незапамятные времена твои предки - которые были и моими!
– прилетели на Землю и остались на ней, дав начало человечеству, которое, увы, забыло, откуда оно родом! Они, а не дарвиновские обезьяны с отсутствующим промежуточным звеном дали начало нашему человечеству! А вы, на своей Альфе Центавра или 62-й Лебедя, более цивилизованные, чем мы, одичавшие потомки космических колонистов, заинтересовались, что стало теперь с их родичами, порожденными былыми космическими переселенцами. Вот почему у тебя дети от земной женщины! Вот почему ты неотличим от человека, если не считать такого второстепенного фактора, как несколько меньшие пропорции.

– Ты балаболка под научной маской. И если не я, то другие твои коллеги тебе это еще докажут.

– Нет, сперва докажи мне, что ты - человек.

– Что требуется для этого? Разбить твои золотые очки, вышибить твои золотые зубы? Это убедит тебя?

– Тебе никогда не сделать этого, ибо гуманоид гуманен и не способен решать спор насилием. Недаром ты фашиста перцем угощал, а не пулей. Теперь-то понятно. Объяснение однозначно.

Мы не заметили, как в оставленных открытыми дверях появились академик Анисимов и моя Аэль. Изумленные, они, может быть, уже давно слушали нашу перепалку.