– Если вам нравится этюд - возьмите.

– Княжеский дар. Не посмею.

– Закон моих предков. Понравилось - твое, - гордо объявила художница. Я знаю. Ваша дача за лесом. Закончу этюд, и мы принесем.

– Мы?
– удивился Анисимов.

– Это же Томка Неидзе, о которой я вам еще в Терсколе рассказывала. Дочь Вахтанга Неидзе. Помните?

– Как же!

– Пойдемте в совхозный сад. Я вам все расскажу.

И Аэлита повлекла Николая Алексеевича за собой.

Дед Тарас ждал гостей.

Маленький, седенький, с серыми висячими усами, пожелтевшими от табака, он сидел ссутулившись на крылечке избушки, курил трубку и, прикрываясь ладонью от солнца, смотрел на приехавших.

– Добрый день, Тарас Григорьевич. Приехали, как обещали, приветствовал его академик.

– Здравья желаем! Ждем давненько, - отозвался старик.

– Баллон по дороге спустил. Менять пришлось.

– Машина - завсегда машина. Ухода требует. Эгей! Молодцы-тракторцы! Коль с чертями не схожи, покажите рожи!

На окрик деда из кустов появились двое в комбинезонах с множеством карманов и "молний".

– Ты, Остап, давай костром займись, - командовал дед.
– Приезжих надо деревенской едой попотчевать. Они там, поди, отвыкли от настоящей-то пищи. Все искусственную потребляют.

– Да пока еще нет, к сожалению, - улыбнулся Анисимов.

На крылечке избушки появился коренастый усатый мужчина в гимнастерке старого покроя, со звездочкой Героя на груди. Черты лица были мелкие, как у Остапа.

– Милости просим. Узнал о вашем приезде и к отцу в сад заглянул. Заодно на цветение посмотреть.

Сели к разгоревшемуся костру. Дед принес котелок с картофелинами и баночку с солью.

– А мы видели твою Тамару с мольбертом, - сказала Аэлита брату.
– Какой лесной пожар нарисовала! Будто сама там была, а не с твоих слов. Право-право!

– С Остаповых. Когда разойдется - жарко становится. А Томань моя в эти дни всегда приезжает в совхоз. Взялась кое-что нарисовать для клуба.

– Попрошу, гости дорогие, - приглашал дед.
– Нет ягоды вкуснее малины, нет картошечки вкусней печененькой. Не обожгитесь, однако.

– А вы как думаете, Тарас Григорьевич, - сказал Анисимов, вытаскивая из костра запеченную картошку и перекидывая ее из ладони в ладонь.
– Наша искусственная картошка будет хуже этой, если ее вот так же запечь?

– Да нет, не сумлеваюсь. Намедни привозили, так не отличишь. И сытно, аж аппетит отбило, - усмехнулся старик.
– До ума не сразу дошло, что на неделю вперед наелся.

Все рассмеялись, кроме директора совхоза.

– Нет, вы уж простите меня, товарищ академик, я тоже пробовал вашей искусственной пищи. Для меня дед оставил. Но не лежит к ней душа.

– Почему же? На вас наша первая надежда.

– А вот у меня на вас надежды нет. Плохую услугу оказываете сельскому хозяйству, товарищи ученые.

– Почему же, Степан Тарасович?

– Сейчас перво-наперво надо сельское хозяйство вытягивать. Индустрия растет от пятилетки к пятилетке, людей из села впитывает. Народонаселение увеличивается. А сельское хозяйство не в тех темпах... Потому и я, металлург, по зову партии на дедову землю вернулся. А тут еще погода подводит...

– Вот-вот, Степан Тарасович! С этого и начнем разговор. Засуха - беда! До сих пор бич человечества! А людям есть независимо от погоды надо. Не так ли?

– Это верно. И мы в любую непогодь трудимся.

– А разве помешает вам, если государство в помощь вашему сельскому хозяйству будет иметь белковый резерв, который сделает ненужным в неурожайные годы обращаться к международному зерновому рынку.

– Нет, это, пожалуй, не помешало бы.

– Так вот, Степан Тарасович! Для Советского Союза это и есть наша задача! Кроме того, в мире есть немало всегда голодающих стран, не обеспеченных продуктами питания, без развитого сельского хозяйства.

– Это все верно, товарищ академик, только земля, она всегда останется землей-кормилицей.

– Никто на нее не покушается. Упаси боже. Никто не собирается землю, как кормилицу, отменять, - убежденно продолжал Анисимов.
– Вопрос лишь в том, что должно на ней расти? Очевидно, то, чего нельзя получить более простым и дешевым способом. Например, яблоки, как у вас, фрукты мичуринские в садах и апельсины там всякие - пусть на земле растут, а не в колбах.

– Верно они говорят, Степан, ты слушай, - вступил в разговор дед Тарас.
– Пошто я на старости за химию взялся? А ведь невдомек, почему меня, садового сторожа...