— Что ж, Анна Ивановна… — сказал, словно читая ее мысли, шагавший с ней рядом Степан Григорьевич. — Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд… и вас… как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого «я»…

— Да-да, — рассеянно отозвалась Аня. — Конечно…

— К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей… Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто… даже не хочет замечать…

— Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? — улыбнулась Аня.

— Не надо меня понимать в буквальном смысле.

— А как вас понимать? — чуть склонила набок голову Аня.

Степан Григорьевич промолчал и пошел по перрону.

— Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых?

Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе немолодого полного человека с прилизанной реденькой прической. Его подбородок тонул в налитой шее.

— Да, да, конечно! Я и есть Анна Седых. Что вас интересует?

— Видите ли, я из министерства, но сейчас внештатный корреспондент технической газеты Милевский, хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Не стесняйтесь в терминологии.

— Очень приятно. Ну что же мне вам сказать? Пожалуй, обо всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь будете.

— О, несомненно!

— А сейчас скажу, что мечтаю применить реактивное движение в поездах черноморского плавающего туннеля и Арктического моста.

— Ах, Арктический мост, Арктический мост! — многозначительно вздохнул корреспондент. — Если бы вы знали, что у меня с ним связано! Я помню его еще с юности, со студенческих лет. Я готов был всего себя отдать этой дерзкой мечте. Как жаль, что здесь нет Андрюшки Корнева!

— Андрюшки?

— Да-да! Мы с ним встречались… в Светлорецке.

Аня нахмурилась, силясь что-то вспомнить. На кого же похож этот толстяк?

— Конечно, он теперь такой великий человек!.. Я могу только взять у него интервью, но, к сожалению, он сейчас далеко.

Корреспондент вынул блокнот и стал писать в нем причудливым заграничным фломастером.

— Ошиблись! Андрей Григорьевич Корнев здесь.

— Как здесь? — опешил корреспондент, пряча блокнот в карман.

— То есть он сейчас будет здесь, приедет. Вы можете с ним поболтать. Узнаете друг друга. Как вы сказали? За его идею вы готовы были отдать всего себя?

— Разумеется!.. Пардон, я поспешу… Вы сказали, он подъедет? Я побегу к шоссе. Мерси!

Аня посмотрела ему вслед и усмехнулась.

Мальчишки на заборе видели, как сел толстый дядя в свою машину и поспешно помчался по направлению к Москве.

— А этот куда покатил?

— Дурак, с донесением!

И сразу же мальчишки на дереве заволновались. Они кричали своим друзьям на заборе, словно им с дерева было лучше видно:

— Садятся! Садятся! Все внутрь залезают!

— Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась…

— Ну она-то обязательно полетит!

— Почему ты думаешь?

— Дурак, сам сказал, что она в комбинезоне. Управлять снарядом будет. А потом, она сама конструктор. Мне Егорка говорил.

— А почему все вошли, а она осталась?

— На часы смотрит…

— Еще одна машина на шоссе! — истошно закричали с верхней ветки.

— Двое! Еще двое! Это наверняка самые главные!

— Потому и тетечка к ним бежит! Ух ты! Как прыгнула! Постой… он ее на руки взял. Вот так штука! Несет! Тю-у!

Ребята все разом принялись кричать и хлопать в ладоши.

Андрей, не обращая ни на кого внимания, нес Аню к вагону.

— Что ты делаешь, сумасшедший? Пусти, кругом люди.

— А что мне целый свет! Наконец-то ты со мной!

— Даже у тебя на руках…

— Почему ты меня не встречала? Почему не прилетела вместе с Суреном? Почему мне нужно было сюда приехать?

— Сто тысяч почему, моя милый Почемучка! Папа здоров и тоже здесь. А вон идет Степан Григорьевич.

— А что это за штуковина на колесах? Почему ты в комбинезоне?

— Андрюша, прости, милый… давай сядем сюда, на лавочку… Но вот… здесь дачники ждут поезда… и мы тоже сейчас поедем…

— Поедем?

— Ты знаешь, я волнуюсь… я не знаю, как тебе сказать. Мне казалось, что все будет просто… — Аня смотрела на Андрея, и он ей казался каким-то другим, немножко чужим, к тому же он нахмурился. — Знаешь, Степан Григорьевич часто бывал у меня, принимал во мне участие.

— Очень мило с его стороны.

— Ты поблагодари его.

Подошел Степан. Андрей встал. Они молча обнялись.