– Не нравится мне этот чернявый капитан. Больно на жида похож. И глазки так и бегают. Не чета нашему старому командиру…

Адъютант ничего этого, казалось, не слышал и спокойно обратился к Виктору:

– Виктор Семенович! Тогда пожалуйте со мной в штаб, я Вам на картах покажу, что и как. А завтра с рассветом мы планируем пойти в наступление.

Виктор кивнул, и они вместе пошли в штабную избу. Пока они шли, Виктор снова вспомнил её и ощутил жуткое, страшное одиночество. Затем мысли о Вике сменились мыслями о матери, об отце, о семье и почему-то о Шоломе. Чего вдруг он его вспомнил… Как он и где он сейчас?

В избе было накурено. У большой карты, разложенной на столе, уже сидели полковник Нарышкин, подполковник Князев, знакомый Виктору еще с японской компании, и еще несколько незнакомых офицеров. Рядом сидели Паша и Рома.

План завтрашнего удара по большевикам был довольно простым. С рассветом конница белых, разделившись на два кулака, правый и левый, охватывала занятые красными позиции. Более слабый пехотный удар шел в лобовую атаку, отвлекая основное внимание на себя и тем самым не давая заметить приближающиеся с правого и левого флангов кавалерийские клинья. Слуцкому предстояло вести свою сотню в числе других сотен с правой стороны.

После окончания совещания Блинов, уже вошедший в курс дела, вышел с Виктором на крыльцо и, закурив, сказал:

– Ну, вот, начнем завтра работать. Мужская работа у нас… Кстати, пойдем-ка.

Они прошли вниз по улочке и остановились у хорошенького добротного дома. Вот здесь твои апартаменты будут. Временные. Денщик внутри. Зовут его Фёдор. И конь твой уже покормлен и отдыхает. Вон, какой красавец, посмотри… Зовут его Отличник.

Виктор грустно улыбнулся.

– Не грусти, Витя. Скоро жизнь наладится. Разобьем красных. Наведем порядок в стране! Не хуже других уж, думаю! Не верю я, что француз, немец или американец умнее нашего брата. Ну, не верю – и все! Хоть режь…

Виктор рассеяно кивнул.

– Аполитичный ты тип, капитан Адамиди. Кстати, завтра приезжает наш гнусный друг, полковник, и Вика. Так что не грусти. Подслушал в штабе. Жизнь наладится, брат! А теперь водки надо выпить. Очень хочется. Не знаю, как тебе… А мне хочется. Евреи ведь больше по вину специалисты. Знаю, знаю… Пивал я ваше вино в Бессарабии. Отменное. Но у нас тут с вином сейчас не знаю как пока. А водку я раздобыл. Вот…

И Блинов вытащил из портфеля бутылку.

– Пойдем уже… И проверим как готовит твой Федька.

– Спасибо, Паш. Утешил. И обрадовал. Ну, чертяка всезнающий, сибирский, пойдем выпьем, только немного. Перед боем нельзя много.

И друзья вошли в чистую прибранную избу. На пороге их встретил толстый, безусый, с хитрыми глазами денщик. Он отдал честь и поприветствовал офицеров, как полагается.

– Федька, мать твою, встречай хозяина! Это твой командир, капитан Виктор Семенович. Чтобы слушался, стервец! Он добрый и тебе, сукиному сыну, мордy бить не будет, хоть и надо! А я бы всю твою отожравшуюся морду тебе так бы разбил, чтобы ты у меня кровью умылся!

– Так за что ж? Ваше благородие? Я ж службу свою знаю.

– А не за что-то конкретное, а для острастки! На стол ужин, сукин ты сын! Ишь, нажрал себе пузо! Если у капитана Адамиди будут жалобы, пойдешь на передовую!

Денщик рявкул «есть» и побежал разводить самовар. Паша же подмигнул Вите и, сняв фуражку, сел за большой, дубовый стол.

– Паш, а где же хозяева, дома?

– Кто ж знает-то теперь – печально произнес Павел.

Виктор вздохнул и посмотрел на висящую на стене карточку большой семьи. Мысль о скорейшем приезде Вики согрела его, и он хорошо поужинал с Пашей. Выпил две рюмки, попрощался с другом и завалился спать. Сон навалился на капитана, и он начал было засыпать, но услышал быстрый и настойчивый стук в дверь. Он вскочил к столу, зажег свечу и подбежал босыми ногами к двери. За эти считанные секунды он ощутил теплую шероховатость дощатого деревенского пола.

– Кто там? – спросил он.

– Это я. Вика! – услышал он знакомый до боли голос.

Виктор радостно распахнул дверь и увидел её. Это была Вика. Усталая, вымотанная, но каким-то чудом пробравшаяся к нему.

Он бросился к ней, обнял и покрыл поцелуями её лицо.

– Боже! Откуда ты здесь? Какими судьбами?

– Ничего не спрашивай. Все потом… Пойдем в дом…

Пьяный от ласк Вики, Виктор так и не заснул этой ночью. Он встал, зажег коптившую и тускло светившую керосиновую лампу с черным налетом копоти на стеклянном плафоне, и умылся холодной водой из рукомойника. Затем надел форму и немного перекусил. Вика тоже уже встала и, наскоро одевшись, страстно поцеловала его, и прошептала ему на ухо:

– Обожаю тебя! Мне пора! У нас тут уже дом определен. А утром может приехать мой… Я вырвалась, чтобы подготовить дом. Все! Мне пора! Храни тебя Бог!

И она перекрестила Виктора. Он инстинктивно отпрянул и сделал шаг назад.

– Вот басурманин! Ну да ладно! Храни тебя Бог! – едко сказала она.

Любовница вышла из дома тихо, как кошка, тихонечко закрыв за собой входную дверь, и растворилась в ночной тьме, так как будто и не приходила. Виктор сел на табурет и подумал:

– Ненавижу, когда меня крестят! Я же не делаю над ними иудейские ритуалы! Ладно, пустое это все… Г-ди, сохрани меня в этом бою!