Зонтики, как шутил Алеша, отличали лондонцев от амфибий, позволяя "разумным млекопитающим" существовать в воде, которая окружала их остров морями, низвергалась на их остров, дождями и поднималась с их острова туманом. Желтые огни на улицах, желтые фары автомобилей, подобные желтым кошачьим глазам, позволяли лондонцам видеть в тумане, как в темноте...

А еще лучше желтых лучей пронизывают туман лучи инфракрасные, невидимые. Об этом подумал сейчас Алеша, но не успел сказать Илье Юрьевичу, потому что ход мысли у обоих, очевидно, был одним и тем же.

Илья Юрьевич уже сидел за инфракрасным перископом.

Жестом он подозвал Алешу и уступил ему место, у окуляров:

– Садись-ка в "машину времени".

Алеша, взволнованный и нетерпеливый, прильнул глазами к мягкому эластичному козырьку.

В дымке тумана, как в толще воды, виднелась исполинская расплывчатая тень с напоминающим горный кряж хребтом, с длинной вытянутой шеей и волочащимся могучим хвостом...

Живое существо! Типичный ящер минувших земных эр!..

Доброе, экономя энергию, выключил инфракрасный прожектор, и "допотопное видение" исчезло.

Алеша вскочил, бросился к Илье Юрьевичу:

– Вы видели? Видели? Это же диплодок!

Богатырев, запустив руку в густую бороду, задумчиво кивнул:

– Иначе не могло и быть. Здешняя Венера - сестра нашей далекой Земли. Сестра по единому закону Вселенной, их отцу... Она находилась ближе к светилу, остывала медленнее, скажем, нашей планеты, отставала от нее в своем развитии, даже не потеряла сплошного облачного покрова. И на ней вполне вероятно встретить древнюю земную эру.

Вот почему не удивился Богатырев ни папоротникам, ни даже ящеру. Не удивился, но, конечно, был взволнован, хотя и старался это скрыть, говоря Алеше:

"Машина времени"... Мы перенеслись в далекое прошлое Земли, хотя...

Алеша вопросительно посмотрел на Илью Юрьевича.

– Сходные пути развития естественны, - продолжал тот, - но... они могут быть не единственными.

– Значит, на Венере, чего доброго, увидим то, чего никогда не было на Земле?
– воскликнул Алеша.

Богатырев кивнул.

– Илья Юрьевич! Дорогой! Ну позвольте же выбраться...

– Не терпится взглянуть? Давай спросим Романа, закончил ли он стерилизацию.

Стерилизация! Это покажется странным многим... Беречь чужезвездную Венеру от "земной опасности".

Но вспомним о первой ракете, принесшей советские вымпелы на Луну. Ее заботливо дезинфицировали даже перед стартом в казавшийся мертвым мир. Кто знает, какой вред венерианскому миру принесли бы космонавты, не приняв мер против микробов, которые могли неосторожно доставить с собой. Можно было понять и боязнь занести на Землю лунные микробы во время первых рейсов на Луну. Тогда старательно стерилизовались скафандры астронавтов, а сами они, вернувшись с Луны, проходили карантин.

Алеша остановился у окна, силясь разглядеть в тумане "доисторическую тень", но рассмотрел лишь влажные камни внизу.

– Поднимается туман! Поднимается!
– обрадованно крикнул он.

Добров, пятясь из соседнего отсека, принес в охапке скафандры, которые облучил гамма-лучами и промыл антисептическим раствором.

– Ну, братцы, - сказал Богатырев, - сядем, по древнему русскому обычаю, поразмыслим...

Алеша сел, проникшись торжественностью минуты.

Выпущенная из "зверинца" Пулька ласково терлась о его колени.

Кошка Мурка осталась в "зверинце" и не отходила от своих пригвожденных к полу котят. Рожденные в космическом полете, они не могли теперь даже ползать.

– Роман, оружие!
– скомандовал Богатырев.
– Алеша, готовь автоматическую метеостанцию. С ее монтажа начнем. Пулька! За мной! Пойдем за населением ковчега.

Туман окутывал теперь ракету лишь чуть выше посадочных лап.

Богатырев, Алеша и Добров вышли в радиорубку, которая временно превращалась в воздушный шлюз.

С ними вместе было и население "зверинца" все, кроме кошек. Собака боязливо повизгивала.

Белых мышей Илья Юрьевич держал на ладони.

Ящерица забилась под пульт. Голубь сидел у Алеши на плече.

Дверь в кабину плотно закрыли. Добров деловито отвинчивал барашки люка, ведущего на Венеру.

Исследователи, одетые в скафандры со шлемами, походили на водолазов.

Воздух Венеры, более плотный, чем в кабине, со свистом врывался снаружи в щель приоткрытого люка.

Собака первая услышала свист и навострила уши.