К этому заявлению, можно быть уверенным, прислушалась комиссия. Стоит добавить, что за холмами Маргалла, где в этот момент горел закат, была родная деревня Айюба.

Существовали и более глубокие причины. Правящей военной верхушке было удобнее иметь столицу на севере, по соседству с родовыми имениями. В любой ситуации здесь было легче сосредоточить бразды правления и контролировать действия беспокойных гражданских министров. Прямо говорилось, что новая столица может стать великолепным административным островом. На нем «слуги государства» будут изолированы от «толпы», от политических течений и непосредственного влияния могущественного бизнеса.

Консервативным мусульманским богословам льстило, что Исламабад явится не только центром крупнейшего мусульманского государства, каким был в ту пору Пакистан, но и столицей всего исламского мира.

В феврале 1960 г. М. Айюб-хан был официально избран президентом Пакистана, а 1 августа небольшой город Равалпинди, расположенный в 10 км к югу от Потварского плато, стал временной столицей страны. В октябре план строительства Исламабада был утвержден.

Карачи сопротивлялся. Быстро растущему гиганту не хотелось терять титул столицы. Правда, первые годы ничего не изменили. Почти все министерства, департаменты, иностранные миссии оставались у берегов Аравийского моря.

Появился еще один конкурент — Лахор, уже получивший к тому времени звание столицы Западного Пакистана, но претендовавший на большее. Честолюбивые «отцы города» выдвинули серьезный аргумент: здесь еще в 1940 г. родилась и оформилась идея создания Пакистана как самостоятельного государства.

Спор разгорался. Когда он был окончательно решен в пользу Исламабада, а министерства, ведомства и посольства одно за другим начали переезжать на север, Карачи еще раз продемонстрировал свою обиду. На очередных президентских выборах в январе 1965 г. городские избиратели проголосовали против М. Айюб-хана, отдав предпочтение Фатиме Джинне, сестре «отца нации» Мухаммада Али Джинпы.

И все же знакомый чиновник в своем довольно безапелляционном заявлении на какой-то период был прав. В сравнении с Карачи Равалпинди выглядел деревней, а архитекторы только-только склонились над проектами основных зданий Исламабада.

Место для него было выбрано удачно. Почти идеально ровная площадка, ограниченная горной цепью на севере и голубым зеркалом озера Равал-лэйк на юге, позволяла быстро провести необходимые коммуникации, распланировать площади, обеспечить город питьевой водой. Холм Шакарпариан, господствующий над плато, стал центром естественного парка. В 1968 г. неподалеку от смотровой площадки А. Н. Косыгин посадил дерево дружбы — молодую чинару, которая сейчас подросла и окрепла.

Планировал молодой город греческий архитектор Доксиадис, итальянцы работали над величественным комплексом Государственного секретариата, американцам были заказаны планы президентского дворца и парламента. Многие жилые дома начали проектировать английские архитекторы, а проект одной из вилл создал Корбюзье.

Хотя всем иностранным зодчим, планировщикам и строителям была предоставлена полная свобода для выражения творческой индивидуальности, пакистанцы желали видеть в рождающейся столице свои национальные черты.

В 1961 г. были вынуты первые ковши земли и уложены первые камни в фундаменты будущих зданий города. Раньше всех распахнул двери современный отель «Шахразад», называвшийся тогда «Пакистан хауз». Это была не только удобная гостиница с рестораном, баром и залами для приемов, одновременно здесь разместились учреждения и посольства. Когда в 1972 г. я улетал в Москву, на флагштоках возле «Шахразада» все еще развевались флаги четырех государств.

Второй была закончена главная мечеть. Легкость ее конструкции сочеталась с внутренней роскошью, характерной для эпохи Великих Моголов. Элементы моголь-ской архитектуры появились и в других строениях.

Тем временем вся площадь, отведенная для строительства, была разбита на сектора — прямоугольники будущих микрорайонов. Их границами служили асфальтированные дороги улиц, заранее проложенные по плато. Каждый сектор в свою очередь делился на участки, которые либо отводились под строительство государственных и муниципальных зданий, либо продавались частным лицам. Преимущественным правом приобретения пользовались крупные чиновники и отставные военные.

Мне довелось наблюдать процесс рождения Исламабада, а впоследствии больше года прожить в нем «вдали от шума городского». Весной 1968 г. нам показали первые многоэтажные корпуса Государственного секретариата и макеты будущих кварталов. Через два года они были построены, население Исламабада выросло до 80 тыс., и он приобрел свой стиль, резко отличный от стиля любого пакистанского города.

Полностью была осуществлена и идея изоляции. В дни забастовок, студенческих волнений и демонстраций властям нужно было только перекрыть два шоссе, ведущих от Равалпинди, где бушевали страсти, и Исламабад становился «островом», полностью изолированным от «толпы».

Однако спор столиц не был окончен. Влиятельные круги Карачи не раз требовали если не возвращения былого положения, то предоставления Карачи статуса свободного порта. Порой рождались известные опасения, что столица и впрямь покинет еще не обжитый Исламабад. Но в его строительство были вложены огромные средства, поглощавшие значительную часть бюджета и иностранной помощи. Молодая столица отвоевала право на жизнь.